В своей захватывающей книге «Скотленд-Ярд Самые громкие убийства, которые расследовала полиция Лондона» журналист Саймон Рид, опираясь на богатый архивный материал и свидетельства о реальных преступлениях. Эта, пожалуй, самая известная полицейская служба в мире фигурирует в рассказах о Шерлоке Холмсе и Эркюле Пуаро, но ее роль выходит далеко за пределы страниц детективных романов. За долгую историю Скотленд-Ярда его офицеры расследовали множество невероятных дел — от злодеяний детоубийц и головорезов с большой дороги до кровавых преступлений Джека-потрошителя. «Лента.ру» с разрешения издательства «Альпина Паблишер» публикует отрывок из книги.
Скотленд-Ярд — не просто собирательное название и штаб-квартира лондонской столичной полиции. Это нечто вплетенное в нашу культурную ткань, некий проводник между историей и популярной культурой. Сегодняшнее повальное увлечение тру-краймом во многом восходит к ранним делам «Ярда» с их газетными описаниями на языке сенсаций, с глубоким погружением прессы в уголовные процессы, с прославлением детективов.
Оглядываясь в прошлое, мы видим, что пресса с давних пор частенько упивается кровавыми картинами убийства и места преступления; особенно это было заметно в викторианскую эпоху. В подобном подходе не было ничего вдумчиво-субъективного и отстраненного — тогдашние журналисты стремились шокировать читателя, подогревать драматизм, возбуждать у публики аппетит, чтобы она захотела еще чего-нибудь в том же духе. Возможно, именно такое отношение к новостям как к форме кровавого развлечения породило нашу постоянную зачарованность преступлениями и расследованиями.
Места убийств (такие как полуразрушенный дом, где лондонские «беркеры» умертвили «мальчика-итальянца», или тот участок земли близ Эджуэр-роуд, куда Джеймс Гринакр выбросил расчлененный труп Ханны Браун) стали туристическими достопримечательностями, создавая плодородную почву для охотников за сувенирами.
Конюшня, где Дэниэл Гуд выпотрошил и сжег свою гражданскую жену, привлекала зевак, страдавших нездоровым любопытством, — они являлись туда со всего Лондона. В этом смысле времена не изменились.
Убийство не жалеет никого: жертвами становятся и богачи (вспомним несчастного лорда Рассела, зарезанного в собственной постели), и бедняки. И оно порождает нездоровый интерес у всех категорий населения.
«Культура убийства» процветала в то самое время, когда юный Скотленд-Ярд осваивал свое мрачное ремесло, продвигаясь от одного забрызганного кровью места преступления к другому. Еще в начале XX века расследования «Ярда» подавались в прессе как громкие драмы с хорошо очерченным кругом персонажей, как истории преступлений, сочащиеся интригами и исполненные сюжетного напряжения. Кто же просеивал улики, кто собирал воедино разрозненные кусочки пазла? Полисмен нового типа.
Детектив, как пишет автор ряда исторических исследований Кейт Саммерскейл, представлялся «магической и ученой персоной, в чем-то схожей с прочими чудесами 1840-1860‑х годов, такими как фотоаппарат, электрический телеграф, железнодорожный состав. Казалось, что детектив, подобно телеграмме и поезду, способен почти мгновенно преодолевать время и пространство и, подобно камере, навсегда запечатлевать их, словно бы, останавливая движение».
Как мы уже знаем, Диккенс на страницах своих книг наделил детективов «Ярда» чертами почти мифологических персонажей. Образ его инспектора Баккета из «Холодного дома» способствовал созданию архетипа детектива — с его наблюдательностью, дедуктивными рассуждениями, верностью профессии раскрывателя преступлений. Это не сыщик-любитель. Расследования для него не хобби, а работа. Баккет стал первым (пусть и вымышленным) детективом Скотленд-Ярда, «сыгравшим заметную роль в английском романе»; более того, он очень способствовал «созданию в обществе некоего романтического ореола вокруг образа детектива».
Не будет натяжкой, если мы скажем, что Баккет, возможно, и не появился бы на книжных страницах, если бы не существовал его реальный прототип из плоти и крови — детектив Скотленд-Ярда по имени Чарльз Фредерик Филд.
В 1868 году вышел роман Уилки Коллинза (большого друга Диккенса) под названием «Лунный камень». Т. С. Элиот считал его «самым первым, самым длинным и самым лучшим английским детективным романом современного типа». Один из главных героев сержант Кафф [«сыщик Кафф»] во многом срисован с уже знакомого нам инспектора Джонатана Уичера (например, оба увлекались садоводством), тогда как сюжет заимствует элементы реального убийства в Роуд-Хилл-хаусе (в частности, антураж загородного особняка и пропавшую ночную рубашку). Каффу не удается распутать дело — вспомним, что и Уичер, как считалось, совершил ошибку, когда обвинил Констанс Кент в убийстве. Как полагала знаменитая детективщица Дороти Сэйерс, эта книга (с ее многослойной, запутанной загадкой, несколькими сюжетными линиями, мириадами «ключей», которые читатель постепенно обнаруживает вместе с сыщиком) — «безупречное произведение… "Лунный камень" задает стандарты жанра».
Баккет и Кафф, распутывая каждый свою тайну, представляют картину «неутомимого развития современной профессиональной полиции в Англии». С тех пор «Ярд» обеспечивает великолепную пищу для писательского воображения. Мрачный каталог его дел встроил Скотленд-Ярд в наше коллективное сознание, где возникли вечные образы туманных мощеных улиц, залитых светом газовых фонарей, с сыщиками-джентльменами, которые, вооружившись увеличительными стеклами, преследуют неуловимых убийц.
«Если говорить о всемирно известных брендах органов правопорядка, — отмечала газета The Los Angeles Times, — тут очень трудно перещеголять Скотленд-Ярд».
Со временем система образов, которую мы ассоциируем с «Ярдом», перешагнула границы страны. Подобно красной телефонной будке, двухэтажному автобусу и сельскому пабу, «Ярд» (благодаря голубым автоматам для вызова полиции, благодаря пресловутым «бобби», обходящим свои участки, и т. п.) стал воплощением романтических представлений об Англии. Однако, несмотря на все эти милые причуды, «Ярд» с самого зарождения являлся полицейской структурой современного типа, постоянно находящейся на переднем крае прогресса и во многом способствующей прогрессу. Как и все крупные правоохранительные организации, «Ярд» за долгие годы не раз подвергался критике, но его историческое значение и разносторонний вклад в работу нынешней полиции не подлежат сомнению.
«Отпечатки пальцев» былого Скотленд-Ярда нетрудно отыскать на более современных расследованиях. В период с 1940 по 1956 год серийный бомбист подорвал 22 взрывных устройства по всему Нью-Йорку. Его целями становились станции метро, театры, мюзик-холл «Радио-Сити» и другие многолюдные общественные места. При взрывах получили ранения 15 человек, так что New York Journal-American даже провозгласил этого преступника «самой страшной индивидуальной угрозой, с которой когда-либо сталкивался Нью-Йорк».
В 1956 году отчаявшаяся полиция, жаждавшая хоть какого-то прорыва в расследовании, обратилась к психиатру Джеймсу Брасселу, попросив «нарисовать схему сознания бомбиста — его эмоциональный портрет».
Брассел начал с изучения писем, которые преступник на протяжении многих лет присылал в различные периодические издания. Эти послания, полные насмешек, были изящно написаны от руки. Психиатр предположил, что бомбист «вероятно, человек очень аккуратный и опрятный, чисто выбритый. Он изо всех сил старается выглядеть совершенно нормальным».
Составленный «профиль» помог Управлению полиции Нью-Йорка выйти на Джорджа Метески, недовольного бывшего сотрудника компании Consolidated Edison.
В некоторых рассказах о деле утверждается, что это была первая характеристика преступника, принадлежавшая специалисту, однако, как мы знаем, доктор Томас Бонд, полицейский хирург Скотленд-Ярда, еще в 1888 году составил «профиль» Джека-потрошителя, оказавшийся предтечей современной «психологической охоты».
Сегодня почти каждое полицейское управление и правоохранительное ведомство использует служебно-разыскных собак для выслеживания подозреваемых, поиска пропавших, вынюхивания наркотиков и обнаружения взрывных устройств.
И хотя новаторская для 1888 года попытка «Ярда» применить собак для охоты на того же Джека-потрошителя так никогда и не вышла за пределы эксперимента, она тем не менее «стала важной исторической вехой, демонстрирующей… полезность использования собак, идущих по запаху, в криминалистике и повседневной работе городской полиции».
В любом документальном фильме жанра тру-крайм вы увидите, как детектив или эксперт, прибыв на место преступления, натягивает резиновые перчатки и собирает улики с помощью пинцетов, пипеток и ватных тампонов. Правильный сбор улик и правильное обращение с ними — важнейшая составляющая всякого расследования, и мы должны поблагодарить Скотленд-Ярд за то, что именно он заложил основу таких методик. «Дело пляжа Крамблз» установило стандарт по части снижения риска «загрязнения улик и нежелательного переноса материала от одной улики к другой».
Создание в 1901 году Дактилоскопического бюро Скотленд-Ярда и использование им классификационной системы Генри произвели настоящий переворот в деле идентификации преступников. Из этого впоследствии выросла более современная автоматическая система дактилоскопической идентификации, в рамках которой компьютер сравнивал отпечатки пальцев с обширной базой данных (эта система была в ходу до 1990‑х годов).
На протяжении долгой истории Скотленд-Ярда нам встречаются ранние примеры анализа кровавых пятен и революционные достижения в серологии. Эволюция этих методов достигнет своего рода кульминации, когда впервые удастся раскрыть убийство благодаря ДНК-уликам. В 1983 и 1986 годах две девочки-подростка в английском графстве Лестершир были изнасилованы и убиты. ДНК-профайлинг спермы, обнаруженной в телах обеих жертв, указал на одного и того же убийцу. Полиция проанализировала образцы крови и слюны, взятые у всех взрослых мужчин, проживавших в окрестностях места преступления. В конце концов эти усилия позволили установить, что преступник — 26‑летний Колин Питчфорк, а заодно оправдать другого мужчину (он признался в этих преступлениях, хотя на самом деле не совершал их). Питчфорк отбывает пожизненный срок.
Благодаря вводимым или развиваемым Скотленд-Ярдом методам и методикам (здесь уместно упомянуть создание первого в мире Сыскного отдела, где служили детективы в штатском) работа полиции преобразилась в мировом масштабе.
Скотленд-Ярд создавали как службу, способную предотвращать преступления, а не просто реагировать на них. Для того времени это была новаторская идея. Крупные американские города вскоре взяли ее на вооружение: Бостон создал первое в США «финансируемое государством, организованное» управление полиции в 1838 году. Нью-Йорк последовал его примеру в 1845 году, а Филадельфия — в 1854 году. Все три управления избрали в качестве модели Скотленд-Ярд. Они перенимали его методы и в конце 1850‑х начали открывать собственные сыскные отделы.
Скотленд-Ярд выстроил свою репутацию, сумев усвоить тяжкие уроки и осознать свои публичные провалы, пройдя эволюцию от юной неоперившейся структуры до организации, признанной по всему миру, «самого знаменитого и… самого уважаемого бренда в полицейской работе». «Бермондсийский ужас», «Убийство в Роуд-Хилл-хаусе», Джек-потрошитель, доктор Крим, доктор Криппен, «Невесты в ванне»… Эти преступления (мы, конечно, назвали далеко не все) и многочисленные мрачные «перевалочные пункты» между ними определяют сыскную работу современного типа и по-прежнему находят отклик в нашей душе. А порой возникает и ошеломляющий постскриптум к ним.
22 октября 2010 года рабочие, сооружавшие пристройку к ричмондскому дому сэра Дэвида Аттенборо, знаменитого телеведущего, сделали кошмарное открытие. Расчищая землю в заднем саду с помощью мини-экскаватора, они наткнулись на «какой- то темный круглый предмет», лежавший поверх нескольких керамических плиток викторианской эпохи. При более пристальном изучении предмет оказался черепом.
Вызвали сотрудников Скотленд-Ярда, которые вскоре подтвердили: зловещая находка — действительно, череп, притом человеческий.
Криминалисты установили, что он принадлежал белой женщине, у которой не хватало нескольких зубов и которая умерла «примерно в возрасте наступления менопаузы».
Радиоуглеродный анализ, выполненный в Эдинбургском университете, показал, что эта женщина жила в период между 1650 и 1880 годами.
Такой вывод сделали «отчасти на основании "морской" датировки костей: их обладательница ела много рыбы, как большинство лондонцев того времени». На черепе имелись трещины — возможно, ставшие результатом «падения с лестницы»; кроме того, «низкое содержание коллагена позволяло предположить, что череп варили».
На месте сада, где нашли череп, некогда располагался паб «Дыра в стене», находившийся всего в сотне ярдов от того дома, где в марте 1879 года Кейт Уэбстер убила, расчленила и сварила Джулию Томас, обратив ее в суп.
Джулия Томас умерла в 55 лет. Известно, что у нее была вставная челюсть (или обе). На основании всех этих улик (в том числе местонахождения черепа), а также изучения данных переписи населения, материалов первоначального расследования и протоколов судебного процесса Скотленд-Ярд в октябре 2011 года представил в Коронерский суд Западного Лондона «ясные и убедительные доказательства» того, что череп действительно принадлежит Джулии, хотя полиция не смогла найти живых потомков миссис Томас, чтобы провести ДНК-анализ.
С момента убийства прошло больше 130 лет, когда коронер наконец заключил, что причина смерти — «удушение и травма головы».
Как отметил один из чиновников «Ярда», это очень показательный пример того, как «старая добрая сыскная работа, архивные данные и технологический прогресс» сходятся воедино, принося позитивные результаты.
Быть может, это уместное описание той работы, которую с 1829 года Скотленд-Ярд делает лучше всех.