28 октября стало известно, что в школе Азова Ростовской области детей разделили на «малоимущих» и «СВО». Такие таблички поставили в столовой, обозначив, какое меню положено детям из первой и второй групп. Для детей участников СВО полагались котлеты с картофельным пюре, а для малоимущих суп или манная каша. В инцидент пришлось вмешаться властям. Тут же был отстранен и.о. директора школы. Глава региона Юрий Слюсарь назвал происходящее «очевидной и грубейшей дискриминацией», а еще обратил внимание на неизбежный дискомфорт, который ощущали ребята из обеих «групп». На самом деле скандал показал системную проблему — в школах по всему миру детей постоянно делят на группы, подчеркивая их неравенство. «Лента.ру» поговорила с педагогами и узнала, почему возникает система неравенства, как она меняет детей и что делать учителям.
Александр Снегуров, историк, заслуженный учитель РФ, кандидат психологических наук:
Вольно или невольно идет процесс дробления общества на разные группы и подгруппы. Отсюда появляются многие проблемы, свидетельствующие о том, что у нас нет настоящего согласия, товарищества, партнерства между детьми и взрослыми и осмысленной социально-экономической стратегии.
Например, появилось слишком много разных категорий абитуриентов при поступлении в вузы, даже в колледжи. Здесь и дети родителей, которые являются представителями определенных профессий, занимают некие должности, и дети, ставшие жертвами бедствий — пожаров, природных, техногенных катаклизмов.
Так или иначе все эти латентные или частично латентные проблемы, переживания, комплексы вырываются наружу, как магма во время извержения. Я имею в виду, в частности, тот случай, который произошел в столовой одной из школ в Азове. Полагаю, что такое разделение предложил сам директор школы под влиянием среды или негласных установок. У него не возникло нравственного и гражданского диссонанса при разделении своих же учеников на тех, кто достоин лучшей порции, и тех, кто может удовлетвориться «штатной». Произошедшее является отражением общих тенденций — зависимости от рейтингов, директив сверху и ситуативных коллапсов.
В каких-то случаях ограничения, конечно, обоснованы, но в большинстве эпизодов ограничения надуманны, четко не аргументированы, а их внедрение является следованием доминирующей ныне линии «сепарации» людей, разведения их по разным социальным стратам и категориям. Иногда доходит до абсурда, который мы можем проиллюстрировать примером, как если бы мы начали раздавать хорошие карандаши во время урока исключительно малоимущим детям, а ребенку, не занесенному в «реестр», дали бы огрызок карандаша с тупым грифелем, вызвав с большой вероятностью удивление или обиду со стороны ребенка.
Шведский стол тоже не является решением проблемы школьного питания, потому что многие школы за пределами Москвы не могут позволить себе такую систему чисто экономически. Надо просто вкусно готовить, иметь в школе повариху, которую знали бы и уважали дети!
Что касается разделения на сильные и отстающие классы, то тут иная ситуация. Если дело касается линии учебы, выполнения творческих заданий, участия в конференциях, олимпиадах, то это одно и все равно лучше, чем разведение по категориям из-за браслетов или наполнения тарелок. Разделение на классы «сильные», «слабые», «средние», с одной стороны, это заполнение естественных ниш в иерархии различий. С другой стороны, это отражение идущей из древности тенденции выделения «беленьких» и «черненьких».
Избавиться от неравенства между детьми довольно сложно, но с этим справлялись системы Шацкого, Макаренко, Католикова. Однако, если говорить о действенности данных систем, то надо учитывать, что они реализовывались при социализме и в основном среди сирот, беспризорников, детей рабочих и крестьян. Люди вместе трудились, учились и отдыхали, окрыленные манящей созидательной целью.
Если брать современные системы образования, то финская система является одной из лучших в мире, где педагог — это не профессия странных, жертвенных или не попавших повыше людей. В Китае все достаточно нивелировано и стандартизировано, условно, каждый в заданном четком ритме получает свою порцию риса или наказания. Где-нибудь в Великобритании в частных шикарных школах тоже введен какой-либо единый стандарт, допустим, в одежде, дабы априорно богатые не выглядели богаче.
Если говорить о школьной форме, то этот вопрос обсуждается уже давно, и проблема здесь имеет двойственный характер. Все же строгая форма и полная унификация большинством детей (особенно старшеклассниками) не принимаются. В то же время должны быть какие-то требования к одежде, и в качестве решения можно предложить ребятам несколько вариантов костюма на выбор, а сам вопрос о форме решался бы внутри образовательного учреждения.
Тем не менее, возвращаясь к вопросу о происшествии со столами в школьном буфете, отметим, что в социальном государстве должно быть выявление семей и детей, которым нужна помощь. Это требуется разным органам, чтобы знать общую картину, распределять бюджет, закладывая определенные траты на пособия.
Однако все равно многое вылезает наружу, что в итоге становится порой предметом притеснения, буллинга ребенка со стороны как взрослых (что совершенно дико), так и детей.
Дарья Дугенцова, детский психолог-педагог:
Cлучай, произошедший в Азове, — пример стигматизации детей по социальному признаку в школьном пространстве. Таблички «малоимущие» и «СВО» в столовой — это унизительная маркировка.
По сообщениям региональных властей я увидела, что они уже вмешались, отстранили и.о. директора школы и признали такую практику недопустимой. Даже если изначально мотивом было удобство раздачи блюд, то эффект, который получается для детей, — это публичное разделение на своих и чужих. Это повышает риск травли и подрывает чувство безопасности в школе.
Ребенок может чувствовать стыд, унижение и тревогу. Это может вылиться в агрессию либо замкнутость. Другие дети тоже видят, что кого-то можно унизить, и начинают повторять это поведение. Я писала антибуллинговую программу для России, которая сейчас в регионах уже используется достаточно успешно. Новость со столовой меня искренне удивила, потому что подобную ситуацию создали не дети, а взрослые люди.
Разделение в школе присутствует часто — это сильные и отстающие классы, например. На первый взгляд кажется, что это помогает. Мол, сильные дети учатся быстрее, слабые медленнее. Но исследования показывают, что если постоянно делить детей по уровню, то польза от этого мала, а вред намного больше
Намного лучше работает система, когда дети учатся вместе, но учитель подстраивает задания под уровень каждого. Я понимаю, что это очень большая работа со стороны преподавателя, но это помогает тем, кому сложно и дает дополнительные задачи тем, кто идет быстрее. Но так сохраняется чувство, что все равны и никто не чувствует себя хуже других.
У меня была преподавательница, которая 10 лет назад готовила меня к ЕГЭ. Она привела пример из своей практики классного руководителя и рассказала о том, что ученикам, у которых, например, плохо шла математика, она старалась ослаблять хватку в плане домашних заданий, но притом делала упор на их сильные качества.
Если же говорить про школьную форму, то она сама по себе не делает детей дисциплинированными, хотя может помочь убрать показательное разделение в одежде. Особенно если у кого-то, например, меньше денег. Проблема заключается в другом — если форма неудобная или дорогая или ее навязывают детям, то это вызывает протест.
Есть страны, где система образования избегает разделения детей по разным признакам. Первое, что приходит в голову, — это Финляндия. Там делают помощь универсальной. Например, есть бесплатные обеды для всех, а не только для малоимущих. В Сингапуре тоже не делят детей на сильных и слабых, а помогают каждому с помощью дополнительных занятий и индивидуального подхода. Одним словом, поддержка есть, но она не видна снаружи. Важно сказать, что в этих двух странах кардинально разный подход к обучению.
Если говорить о формировании какой-то отдельной группы детей участников СВО, то это зависит только от взрослых, как и произошло в столовой Азова. Как только появляются какие-то отдельные столы, особое отношение, то дети начинают чувствовать разницу, которая воздвигает стену между ними. Именно поэтому задача школы — не давать поводы для такого, а позволить детям быть просто детьми.
Мария Гаврилычева, преподаватель ФГБОУ ВО «Росбиотех»:
Табличка «малоимущие» недопустима. Но, как всегда, в этой ситуации нужно разбираться. То, что на столах стояли разные блюда, не является виной директора. Как я поняла из статьи, на детей из малоимущих семей на обеды выделяют совсем другую сумму, чем на детей из многодетных семей и детей участников СВО. Поэтому какие суммы были выделены, на те суммы директор детей и накормила. Но деление табличками, конечно, унизительно.
Если говорить о делении детей на классы по успеваемости, то здесь я ничего плохого не вижу. Я сама работала в подобном классе коррекции. Единственный момент — это то, что деление на классы коррекции происходило не в начальной, а в средней школе. Они создавались только для того, чтобы подтянуть детей, очень сильно отстающих в учебе, и из этого класса коррекции ребенок мог потом перейти в обычный класс.
Также я знаю, что были целые школы для детей, которые отличились плохим поведением. И это тоже было очень эффективно. Когда эти школы закрыли, учителя, которые работали там, очень сожалели. Я знаю случаи, когда сложные ученики срывали занятия. И то, что таких классов и школ сейчас нет, я считаю неправильным.