«Здесь год идет за десять» За четыре года на СВО погибли 15 журналистов. Как эта война изменила работу репортеров на линии фронта?

16 октября в Запорожской области погиб военный корреспондент РИА Новости Иван Зуев. Машину, в которой он вместе с коллегой Юрием Войткевичем возвращался с задания, атаковал FPV-дрон. С начала специальной военной операции (СВО) в феврале 2022 года в зоне боевых действий погибли 15 российских журналистов, еще больше — получили ранения и увечья. Большинство — под ударами беспилотников. Наш корреспондент Михаил Кириллов, работавший с Иваном Зуевым, вспоминает его и других коллег, погибших при выполнении редакционных заданий. Из чего сегодня состоит работа журналиста на передовой, как она изменилась с появлением дронов и почему эта технология может поставить точку в профессии военного репортера — в материале «Ленты.ру».

С момента своей первой командировки в Донбасс я мечтал снять небольшой документальный фильм с простым названием — «Пехота». Его замысел также был прост: показать тяжкую, почти невыносимую рутину, с которой каждый день сталкивается обычное отделение мотострелков на линии фронта.

Не штурм лесопосадок, не бои среди руин перемолотых в крошку городов, не хаос медицинской эвакуации — всем этим и без того переполнено информационное пространство. А именно мрачную повседневность: затопленные грязью блиндажи, окопные крысы, нехватка воды и непрекращающиеся обстрелы, от которых бойцы прячутся в тесных подземных «норах». В этой бесконечной рутине солдаты проводят день за днем, а на бой остаются считаные часы.

У фильма однако оказалось две проблемы. Первая — отсутствие «новостной ценности»: это не репортаж из освобожденного города, не анализ ситуации на фронте и не материал, способный взлететь в топ агрегаторов. Вторая — появление нового, куда более смертоносного симптома позиционной войны: FPV-дронов.

Еще зимой 2023 года журналисты могли относительно безопасно работать в нескольких сотнях метров от «нуля» и даже добираться туда на своих машинах. Сейчас — только пешком, короткими перебежками, в составе сверхмалых групп по два-три человека, включая сопровождающих военных.

Но даже такая осторожность не гарантирует безопасность. Одна ошибка — и над позициями появляются дроны, иногда десятки сразу. Радиус их действия с каждым месяцем растет: на отдельных участках фронта он уже достигает 40 километров. В таких условиях не каждый командир готов брать на себя ответственность за жизнь журналиста — и тем более рисковать своими бойцами, сопровождающими репортера. И такая позиция абсолютно оправдана.

Так о фильме пришлось забыть. Но работа не прекратилась — ни у меня, ни у коллег. Она просто сместилась вглубь позиций: репортажи теперь делаются на командных пунктах, в полевых лагерях и в подвалах тех городов, где удалось натянуть противодроновые сети. Иногда — на позициях артиллеристов, операторов БПЛА или в только что освобожденных населенных пунктах, когда плохая погода становится союзником.

С начала 2022 года в зоне боевых действий погибли 15 российских журналистов. С некоторыми из них я работал, с немногими дружил. Каждая из рассказанных ниже историй — память о них. И каждая помогает понять не только то, как изменилась профессия военного репортера, но и то, как война выжигает человека изнутри.

Никита Цицаги
28 марта 1995 года — 16 июня 2024 года

Никита родился в американском штате Нью-Джерси, в русской семье с грузинскими корнями. Но прожил там недолго — американцем себя никогда не считал. Почти вся его жизнь прошла в Москве.

Выпускник философского факультета Российского государственного гуманитарного университета (РГГУ), он производил впечатление классического интеллектуала: свободно говорил по-английски, много читал, рассуждал о современном искусстве и писал почти безупречным литературным слогом.

Большинство друзей Никиты и его девушка уехали из России в феврале-апреле 2022 года. Он не осуждал их, но сам предпочел отправиться в Донбасс, который ни раз называл «самым интересным местом на планете». Тогда же он начал работать в NEWS.ru. Параллельно с командировками занимался волонтерством — вывозил мирных жителей из-под обстрелов, собирал гуманитарную помощь, подкармливал бездомных донецких кошек.

Наши пути несколько раз пересекались в Донецке, но близко мы не общались. До того вечера, когда он пришел в квартиру, где жил погибший позже корреспондент РИА Новости Иван Зуев. До смерти Никиты Цицаги оставались сутки...

Мы вчетвером — Никита, Ваня, я и корреспондент «Коммерсанта» Саша Черных — разговаривали до глубокой ночи. Тогда я узнал, что Никита тоже сотрудничал с «Лентой.ру». На днях он прислал в редакцию фоторепортаж из спецтюрьмы, где содержались украинские военнопленные. Этот материал стал последним в его карьере.

Цицаги сотрудничал со многими изданиями, в том числе западными. Говорил, что хочет рассказывать о войне всем — независимо от их взглядов.

К тому моменту попасть на передовую становилось все труднее. Никита с первых месяцев работал в самых горячих точках — в Мариуполе, Марьинке, на подступах к Авдеевке и Угледару. Но теперь командиры все чаще отказывали ему в выездах, опасаясь за жизнь молодого журналиста. Причина была очевидна — тотальное господство FPV-дронов.

«FPV-дроны убили военную журналистику», — сказал он в тот вечер. А потом добавил, что утром едет в православный монастырь в селе Никольское. Линия фронта проходила всего в нескольких сотнях метров, но в подвалах монастыря продолжали жить и молиться монахи.

Он хотел провести с ними несколько дней, заснять службы, где вместо колоколов — разрывы и свист кассетных снарядов. Мы пытались его отговорить, но тщетно. У Никиты почти не было страха — зато было обостренное чувство сострадания. Он болезненно переживал любую несправедливость, особенно ту, что касалась мирных людей.

Никита Цицаги погиб в ночь на 16 июня 2024 года, не добравшись до монастыря буквально двести метров.

Тем же утром мы опознали его тело в морге Докучаевска. Через день за ним приехала мать.

Александр Мартемьянов
9 апреля 1990 года — 4 января 2025 года

Саша Мартемьянов был человеком редкой мягкости и внутренней тишины. За это друзья звали его просто — Марти. Он родился и вырос в Донецке, а до 2014 года занимался большим теннисом.

Когда на улицы его родного города начали падать снаряды, Марти впервые взял в руки видеокамеру. Так он стал внештатным корреспондентом «Известий».

Мы познакомились зимой 2023 года в Петровском районе Донецка. В те дни украинские военные стояли почти у городской черты, и окраины обстреливали не только из тяжелой артиллерии, но и из минометов. Саша, как и я, приехал снимать последствия одного из таких налетов. Несколько ракет попали в здание детского сада и дома рядом. По счастливой случайности, детей в саду не было. По трагической — одна из ракет убила пожилую женщину, еще несколько человек получили ранения.

Он не пропускал ни одного «прилета» по жилым кварталам. В любое время суток садился в свою старенькую «Мазду» и ехал снимать разрушения. Но и там, в тылу, было опасно. Марти дважды получал ранения — в феврале 2022-го у Пищевика и в октябре 2023-го на окраине Донецка.

«Знаешь, самое страшное — когда снится довоенная жизнь, — говорил он как-то нашему общему знакомому. — Тогда у меня все было хорошо. А потом многое произошло, и я уже никогда не был так счастлив. Грустно, когда снится мир, которого больше нет».

В отличие от Никиты Цицаги или Вани Зуева, он почти не писал текстов. Зато снимал — сильно, искренне, с живым сочувствием к людям. Его кадры говорили за него. Но работа без отдыха и постоянное напряжение сделали свое дело. Он выгорал. Казалось, что все, что у него осталось, — это камера и долг перед теми, кто выжил.

В свой последний день Саша снимал обстрел Горловки — одного из самых пострадавших городов Донбасса. После этого заехал к пожилой женщине, которой помогал с первых дней войны, передал продукты и поговорил с ней о жизни. Он понимал, что для нее это был, возможно, единственный разговор по душам.

На обратном пути у него сломалась машина — на трассе, которая считается одной из самых опасных в окрестностях Донецка. Вместе с коллегой он пересел в другой автомобиль. В салоне оказались шесть человек — все журналисты.

Вот как вспоминала произошедшее военный корреспондент Readovka Изабелла Либерман: «Дронодетекторы, которых у нас было два, молчали. Становилось спокойнее. Внезапно — вспышка. Ярко-желтое пятно. Громкий звук. Мне показалось, что я ослепла. Или умерла. Я успела крикнуть Свете [Лариной, редактору издания «Блокнот Донецк»], сидевшей сбоку от меня: дверь! Машина не останавливалась, и Света выпала на ходу. В тумане я увидела, как она лежит на асфальте. Следом выпала я. Что было с парнями, я не видела из-за густого дыма. Контуженные, мы стояли на дороге (...) Миша [Кевхиев, журналист РИА Новости] крикнул бежать в лесополосу — все ожидали, что начнут бить снова».

Александра Мартемьянова не стало 4 января 2025 года. Через несколько дней его с почестями похоронили на Аллее Славы кладбища «Донецкое море». Ему было 34 года.

Иван Зуев
28 мая 1986 года — 16 октября 2025 года

Ваня Зуев был одним из моих самых близких друзей «за ленточкой» и, пожалуй, самым опытным военным корреспондентом, с которым я когда-либо работал. Высокий, крупный, с густой бородой и спокойным взглядом, он напоминал большого добродушного медведя.

Такая стойкость — редкость в нашей профессии, где война чаще ломает характеры, чем закаляет их.

Он начинал карьеру в уральском издании «Накануне.Ru», а в 2014 году одним из первых отправился в Донбасс — освещать события «Русской весны». Героями его материалов чаще всего были не командиры и не политика, а простые люди — ополченцы, гражданские, украинские пленные. К последним он не испытывал ненависти. Ваня вообще как будто не умел ненавидеть.

Когда в 2022 году началась новая фаза конфликта, он остался верен себе. Вместо сводок он писал истории — сложные, человечные. Репортажи и новости о мобилизованных уральцах, о тех, кто выживал на передовой, о людях, которым приходилось жить на грани. Большую часть времени он проводил в Донецке, выбираясь на «большую землю» лишь ненадолго. Наверное, в сумме он провел на войне больше, чем кто-либо из нас.

Внештатный корреспондент «Известий» Александр Мартемьянов в разрушенном обстрелами жилом доме, Донецкая народная республика (ДНР), Россия

Фото: Александр Черных / из личного архива

«На войне год идет за десять. Я знал его четыре года — а кажется, что всю жизнь. Ваня умел говорить со всеми — и внимательно слушал всех, даже тех, с кем был не согласен. Ваня видел столько горя — и ни капельки не ожесточился. Ваня находил добрые слова для всех, а для кого совсем уж не подобрать добрых слов — ну, для тех находил шутку, причем не злую», — вспоминал о нем корреспондент «Коммерсанта» Александр Черных.

В 2023 году Зуев перешел в военную редакцию РИА Новости, где быстро стал координатором всех корреспондентов, работавших в новых регионах. Но и этот период оказался коротким. Тем летом погиб его лучший друг — Ростислав Журавлев, тоже журналист РИА Новости, с которым они вместе начинали еще в Донбассе. После его смерти Ваня стал относиться к человеческой жизни с еще большим трепетом — почти болезненной чуткостью.

«Раньше я боялся погибнуть, но в последнее время словно обрел свой дзен. Под артиллерией страшно, под стрелковкой — тоже. А вот с дронами... Представь: едешь в машине и слышишь, как пищит детектор. Мерно, неумолимо. И ничего не можешь сделать. Все решает случай — повезет или нет», — сказал он мне за две недели до гибели.

16 октября в окрестностях Михайловки автомобиль, в котором ехали Иван Зуев и его коллега Юрий Войткевич, атаковал украинский FPV-дрон. Ваня погиб на месте. Юра потерял много крови, но выжил.

Позже он рассказал, что в тот день они снимали сюжет о водителе армейской «буханки», который сумел уйти от атаки беспилотника и вывез группу разведчиков с передовой без потерь. Злая и горькая ирония.

«Из всех, кто работает в поле, Ваня был, пожалуй, почти единственным настоящим профессионалом. Он не искал выгоды и славы. Искренний, удивительно глубокий человек. Мы могли говорить с ним часами напролет и никогда не уставать», — вспоминает один из его коллег.

23 октября Ивана Зуева похоронили в Тюмени. В храме, где проходило отпевание, не хватало места — пришло больше сотни человек. На кладбище долго стояла тишина: залповый салют не решались дать сразу. Ему было 39 лет.