«Одних увозят, другие прячутся под землю» 65 лет назад на Байконуре случилась самая страшная трагедия. Почему СССР ее засекретил?

65 лет назад, 24 октября 1960 года, катастрофа на Байконуре унесла жизнь почти сотни человек, включая маршала, первого главнокомандующего ракетными войсками СССР Митрофана Неделина. Поскольку все случилось при испытании секретного оружия, трагедия стала одной из самых охраняемых государственных тайн: событие стерли из истории, имена погибших — вычеркнули. Даже родственники жертв долгое время не знали, что случилось на самом деле в этот роковой день. «Лента.ру» реконструирует события того дня, раскрывая подробности катастрофы, скрываемой советской властью на протяжении десятилетий.

Судный день

Если верить источникам, видео катастрофы, случившейся 24 октября 1960-го, стали доступны только в девяностые. Даже в отредактированном виде — специальная комиссия и лично Брежнев вырезала кадры с заживо горящими людьми и обуглившимися трупами — оно производит сильное впечатление.

Хотя «сильное впечатление» звучит кощунственно, поскольку не найдется слов, чтобы как-то описать происходящее в кадре. За 20 минут до старта двигатели ракеты Р-16 самопроизвольно запустились, а через четыре секунды она взорвалась, превратив всех, кто стоял поблизости, в пепел. За считаные же секунды. Пламя выжгло все в радиусе 100 метров.

Были тяжелораненые, им требовалась срочная помощь. Но врачей на испытаниях тогда не полагалось по регламенту, а вызвать неотложку неоткуда. Ближайший населенный пункт находился почти в тысяче километрах от космодрома. Эвакуировать погибших и раненых начали только через три часа после аварии, когда огонь стих.

Как такое допустили и что случилось на космодроме на самом деле? Как создавалась межконтинентальная баллистическая ракета Р-16, призванная стать защитником советских людей, а ставшая убийцей своих же. Почему руководство страны так торопилось с ее пуском?

Янгель против Королева

Первую советскую межконтинентальную ракету создал Королев в 1957 году. Ее сразу окрестили «гражданской», хотя строилась она для военных целей. Именно Р-7 вывела на орбиту первый спутник Земли и первого космонавта Юрия Гагарина. Но для войны «семерка» не годилась. Время подлета американских ракет — полчаса, а королевской «семерке» для запуска требовались чуть ли не сутки. Слишком капризна в эксплуатации. Проблема в топливе.

Королев делал ракеты исключительно на керосине и жидком кислороде, то есть на безопасных с точки зрения экологии компонентах. Для отца советской космонавтики это был принципиальный вопрос.

Но охлаждение кислорода в те годы было слишком долгим процессом, а медлить на войне, пусть и холодной, значит, проигрывать. Требовалась новая ракета с другим, «быстрым» топливом. То есть ракета на кислоте, на высококипящем окислителе. Диметилгидразин и тетраоксид азота позволяли готовить ракету всего за каких-то 10-20 минут и держать ее заправленной не сутки, как в «семерке», а целый месяц. Мечта военных.

Есть одно «но». Компоненты кислотного топлива смертельно ядовиты. Хрущев поначалу упрашивал Королева сделать ракету на кислоте, но тот не хотел ни в какую. Тогда Хрущев передал проект его прямому конкуренту Михаилу Янгелю, главному конструктору Днепропетровского КБ. Янгель с радостью взялся за задачу, для него это был вопрос престижа, а против кислоты предубеждений не имел. 1960-й складывался для Янгеля крайне удачно. Успехи шли один за другим.

Его Р-12 уже отправилась в войска. Авторитет Янгеля почти сравнялся с авторитетом Королева. Именно поэтому, собственно, Хрущев и пошел к Янгелю, когда его конкурент дал от ворот поворот.

Испытание янгелевской ракеты Р-16 решили приурочить к 25 октября 1960-го, аккурат ко дню Октябрьской революции, ее 43-летию. На космодром срочно перебросили артиллерийский полк с Дальнего Востока. Согласно вскрытым многие десятилетия позднее свидетельствам, солдаты-артиллеристы толком не понимали, что от них хотят. Они слабо себе представляли, что такое ракеты в принципе. Ракетным войскам едва исполнился год, и за год, несмотря на старания Митрофана Неделина, полное переформатирование сознания под новые задачи сделать невозможно. Спешно переобучали артиллеристов на ракетчиков, в спешке стирались многие нюансы.

«Ракета им представлялась ручной»

Митрофан Неделин, ветеран Великой Отечественной, боевой генерал, первый ракетный маршал, председатель Госкомиссии. На космодроме он знал каждую железку, каждый болтик. Именно он возглавлял стройку этого космодрома. Человек старой школы, он необычайно быстро вник в ракетную тематику. Скорее исключение, чем правило. Власти его очень ценили, особенно Хрущев, который, может быть, и не понимал всех нюансов ракетной отрасли, но чувствовал, что за ракетами будущее.

Неделин — настоящий фанатик своего дела. Прошел через всю Великую Отечественную. С 1945 по 1946 год командовал артиллерией Южной группы войск, следующие два года заведовал штабом артиллерии ВС СССР. В ракетную тематику влился за считаные годы.

Участвовал во всех ядерных и ракетных испытаниях, формировал инфраструктуру с нуля, многие решения, поскольку не было вообще никаких шаблонов, с которыми можно свериться, принимал на свой страх и риск, под личную ответственность. В декабре 1959-го Митрофан Неделин занял пост главнокомандующего ракетных войск стратегического назначения (РВСН).

В личной жизни у него тоже было все в порядке. Женат. Воспитывал двоих детей. Вряд ли его жена Мария понимала, что такое ракеты, вряд ли он очень подробно распространялся о своей работе в кругу семьи. Она знала, что он важный человек и на его плечах большая ответственность. И привыкла Мария к его словам, которые он часто повторял. О том, что он испытатель, а с испытателями всякое случается…

Митрофан Неделин и Михаил Янгель знали друг друга довольно давно. Особенно они сблизились в последние годы — годы восхождения Янгеля как конструктора. Все-таки ракета Янгеля Р-12 была практически единственным серьезным оружием нового вида вооруженных сил — Ракетных войск стратегического назначения. И ракета эта военным нравилась. И Неделин знал, что следующие ракеты Янгеля будут еще совершеннее. Тем более что Р-14 уже испытали. И на горизонте замаячили испытания Р-16, первой в СССР двухступенчатой межконтинентальной баллистической ракеты.

Подготовка к первому пуску Р-16, как пишут источники, началась ранним утром 21 октября 1960-го. Все шло по графику. Ракету установили на стартовый стол. Началась плановая проверка, занявшая двое суток. Завершив проверку, приступили к заправке. Это самая ответственная операция и самая опасная. Особенно если речь идет о кислотных ракетах. Не зря ведь Королев недолюбливал ракеты с высококипящим окислителем.

«Предстояло залить почти полторы сотни тонн горючего и окислителя, не только смертельно ядовитых, но и вспыхивающих при малейшем соприкосновении друг с другом. По инструкции при заправке на площадке остается минимум людей, остальные обязаны покинуть старт. Одних увозят подальше, другие прячутся под землю», — описывал процесс Сергей Хрущев.

Однако и Неделин, и Янгель настолько уверовали в новую ракету, что напрочь пренебрегли инструкцией. По крайней мере, так пишет Сергей Хрущев, много лет посвятивший изучению вопроса. Так он завершает один из абзацев своей книги «Рождение сверхдержавы»:

Что отличает конец 1950-х от начала 1960-х? С одной стороны, многие вещи приходилось делать впервые — впервые протаптывать тропки там, где не ступала нога человека. По крайней мере, советского. С другой — разлитая в воздухе эйфория, вызванная запуском искусственного спутника Земли — с космической стороны и испытаниями Р-12 — с военной. СССР еще не набил достаточно шишек в ракетной отрасли (а серия неудач с Р-7 быстро забылась), вера же в то, что невозможное — возможно, сохранилась со времен победы над Гитлером.

В итоге Янгель уверен в своей ракете, Неделин — в своем космодроме.

«Он сказал: "Начинайте", — и махнул рукой»

У Неделина запросили разрешение приступать к заправке ракеты. Он кивнул и не глядя подписал протокол, протянутый ему начальником стартовой позиции. Все это формальности, а он предвкушает пуск уникальной ракеты.

Затем, как пишет Сергей Хрущев, начальник стартовой позиции предложил маршалу зайти в бункер, к чему обязывала инструкция. Двинувшись в сторону зеленой металлической двери, гарантировавшей безопасность, Неделин в самый последний момент передумал. Не из трусливых он, через всю войну прошел, на испытаниях атомных бомб присутствовал. Да и ракета эта не первая в его жизни. Да и не последняя… так ему казалось.

Все это серьезные люди, большинство из них, как и Неделин, прошло закалку войной. Не пристало им бояться чего-то, особенно того, о чем представление среди военных пока расплывчатое. Особенно если сам маршал небрежно машет рукой в сторону опасности. Да и какая опасность? Все же учтено и просчитано. Это объясняет, почему вокруг ракеты в момент катастрофы оказалось столько народу.

«Суетятся фигурки механиков»

Вечер 23 октября 1960-го. Сутки до старта. Некоторые тревожные звоночки прозвучали как раз тогда, но им не придали значения. Ракету заправили, и тут вылезли наружу некоторые неполадки.

Первая — ошибка в электрической схеме управления двигателей. Но были и другие проблемы:

Какие «несчастья»? По словам электриков, что работали на площадке, вышел из строя главный программный токораспределитель бортовой кабельной сети. Требовалось устранить неполадки на месте. Но инструкция категорически запрещала любые действия с электричеством на заправленной ракете.

По инструкции полагалось слить топливо, дезактивировать баки, и только потом лезть исправлять проводку. Только вот на кислотной ракете слив топлива — очень неприятная процедура. Испытатели ее терпеть не могли, и всячески старались избегать. Сливать полторы сотни тонн высокотоксичного топлива и окислителя. Клубящиеся токсичные пары, способные разъесть любую живую ткань. А каково работать с этим? Так что понять испытателей можно.

И когда ведущий по машине, один из ответственных людей на площадке, предложил сэкономить время, отступив от правил, все вздохнули с облегчением.

Михаил Янгель, взяв на себя ответственность, разрешил электрикам начать работу. Митрофан Неделин не возражал.

И тут вылезла еще одна проблема. Время поджимало, а тут момент с окислителем турбонасосного агрегата. Он-то и добавил в процесс нервозности: согласно инструкции, он мог выдержать только сутки, дальше полагалось его менять, ведь кислота разъедала прокладки, растворяла металл. Нужно было торопиться. Поэтому в тот вечер, вечер 23 октября 1960-го, решили ничего не докладывать в Москву.

Это нонсенс, поскольку любое КБ сообщает о готовности к пуску мгновенно. На этот раз с Тюра-Тама никаких вестей. В Москве в тот вечер решили, что пуск перенесли. И в этом как раз ничего необычного не было. Но пуск не отложили.

Пока команде испытателей везло. Схему перепаяли, главный токораспределитель заменили. Проделали остальные процедуры. Завершали их глубокой ночью, когда уже наступило 24 октября.

«И неизвестно чей ответ: “Гони”»

24 октября 1960-го началось с проверок. Из-за спешки пренебрегли многими мерами безопасности. Торопились, напомним, к годовщине Октябрьской революции. То есть к 25 октября. И время поджимало.

Если сравнивать запуск ракеты, точнее его подготовку, с работой симфонического оркестра, то драматизм ситуации более-менее проясняется. Этот ход вовсе не авторская отсебятина, такую аналогию предложил конструктор Сергей Хрущев.

Дело в том, что ведущий инженер по запуску, предложил играть эту сложную симфонию, переписав на ходу партитуру и пренебрегая соображениями начальника стартовой площадки. Это как если бы кто-то накануне важного выступления оркестра предложил по-быстрому переписать партитуры к произведению Моцарта, Бетховена, Бородина или Щедрина, не поставив в известность руководителя оркестром. Ясно, что при таком раскладе оркестр скорее всего собьется, кто-то там споткнется, и, вероятно, на каком-то этапе даже слушатель-дилетант поймет, что что-то пошло не так.

А тут ракета с кислотным топливом. Р-16 была слишком мощным и еще необъезженным мустангом. К ней прилагалась «партитура», а точнее — инструкция, которой не стоило лишний раз пренебрегать.

Но нужно было порадовать Москву. В нарушение инструкции ведущий инженер по запуску предложил провести ряд подготовительных операций на различных системах параллельно, а не последовательно.

«Государственная комиссия дала "добро". Партитуру переписали на ходу, вернее, выдрали из нее страницы и перемешали их. Дальше дирижировать приходилось по наитию. Люди облепили ракету, как муравьи. Под ними внизу на стульях сидели ожидавшие доклада о готовности к пуску члены государственной комиссии и их свита. Других дел у них пока не было», — вспоминал Сергей Хрущев те дни.

Начальника полигона, Константина Герчика, не больно-то радовало происходящее, но он робел в присутствии маршала Митрофана Неделина. Говорят также, что Герчик не в приказном порядке, предчувствуя что-то нехорошее, попросил многих заведомо эвакуироваться. Кто-то его послушал, кто-то — нет. Те, кто послушал, — выжили. Герчик выжил, но долго лечился от последствий аварии.

Время уходило, а суета лишь нарастала. Потом объявили часовую готовность. В соответствии с регламентом, у старта в этот момент не должно никого остаться — ни начальников, ни исполнителей. Но старт был по-прежнему облеплен людьми.

В воспоминаниях очевидцев отмечается, что программный токораспределитель пошел по рукам. А именно он, с момента нажатия кнопки «Старт», в соответствии с заложенным в него заданием на полет, выдает последовательно команды на включение тех или иных систем — двигателей, первой ступени, второй ступени и так далее.

Сначала токораспределитель попал к электрикам и управленцам. Те проверили свою часть, отвлеклись, бросили токораспределитель, не вернув его в исходное положение. Затем, без согласования, за дело взялись двигателисты. Далее эстафета перешла к телеметристам. У телеметристов возникли какие-то вопросы, но какие, уже не узнает никто.

Этот момент считается точкой невозврата. После этого «гони» люди, возившиеся на ракете, услышали хлопок от пиропатронов и увидели ослепительную вспышку. Не только они ее увидели, как выяснилось впоследствии. Вспоминает один из выживших.

«И вдруг так громыхнуло. Такое впечатление, что гроза… такая страшная. И я сразу догадался: запустились рулевики, а их четыре. Почти по 25 тонн. И осветило все. Я схватил Тольку [сотрудника], говорю: "Толя, бежим"», — вспоминал капитан Иван Мурашко, начальник группы заправки.

Катастрофа 24 октября

Огненная струя мгновенно прожгла баки первой ступени. На головы стоявших у подножья ракеты людей хлынуло горючее и окислитель. Соприкасаясь с органикой, ядовитая жидкость вспыхивала.

Первая ступень распалась на части. За ней обрушилась вторая. Неделин и те, кто оказались рядом, погибли мгновенно. Те, кто находились поодаль, рванулись к спасительному выходу. Он вел к мучительной смерти. Дело в том, что одно из пространств между площадками к приезду высокопоставленных лиц залили гудроном. Люди, спасаясь бегством, вязли в гудроне. Потом загорелся и гудрон.

Стартовая площадка напоминала адскую западню.

Выжившие вспоминали, что от бежавших по гудрону остались лишь очертания человеческих фигур на асфальте.

Те, кто работал на высоте, рухнули в бушующее пламя. Они не долетели, так как температура огня превышала три тысячи градусов. Они вспыхивали в воздухе факелами.

Некоторые бежали в другую сторону. Там они наткнулись на забор из колючей проволоки. В отчаянии, ища спасения, люди бросались на «колючку», взбирались по ней и повисали, сожженные заживо.

Сколько человек погибли на самом деле? Эту информацию долгое время скрывали. Но и сейчас, когда об этом стало можно говорить, данные разнятся. В совокупности, если суммировать тех, кто погиб на месте, и тех, кто скончался в больнице, — это будет от 92 до 126 человек.

Михаила Янгеля спасло чудо. За несколько минут до хлопка пиропатрона и зарева, он, в нарушение инструкции, зашел в надежный закуток, чтобы покурить. Став очевидцем случившегося, выжив, он расплатился за это большой ценой — ценой сломанной психики и пошатнувшегося здоровья. Михаил всю жизнь винил себя в произошедшем.

Он успел еще много сделать: Р-36, Р-36орб, Р-36М, МР УР-100, Р-56. Умер через одиннадцать лет после катастрофы, по мистическому совпадению, в день годовщины Октябрьской революции 25 октября 1971-го. Это случилось на чествовании одного из министров.

«Алюминиевые капли, так похожие на слезы»

Когда дурные вести долетели до Москвы, это сильно потрясло власти. Никита Хрущев в кулуарах сказал сыну:

Собрали комиссию по расследованию, важную роль в которой выполнял будущий глава государства Леонид Брежнев. Выяснив детали и выявив, а точнее, назначив, виновных, стали думать, как сообщить народу о гибели Митрофана Неделина. Сказать надо, иначе возникнут вопросы, пойдут кривотолки. Да и прошли те времена, когда высокопоставленные люди испарялись без следа.

В итоге граждане СССР и весь мир узнали из газет, что маршал Митрофан Неделин погиб в авиакатастрофе, а о гибели других людей не сообщали вовсе. Военных похоронили в братской могиле на полигоне, гражданских разрешили хоронить дома. При этом родственники тоже не знали, что произошло на самом деле — им сказали, что всему виной «случайный взрыв железнодорожной цистерны с бензином».

Как заключила комиссия, основной причиной катастрофы стало грубое нарушение мер безопасности. Впрочем, наказывать никого не стали:

Не мог на тот момент СССР признаться, что у него не все ладно с ракетами. СССР только-только вступал в роль ракетной державы, и многие моменты еще не отработали. Как то: соблюдение техники безопасности на старте и прочие, казавшиеся тогда не столь важными, «мелочи». Пришлось учиться на своих ошибках, которые оплачивались очень высокой ценой.

Сотрудник челомеевского КБ Сергей Хрущев, узнав о катастрофе, похолодел от ужаса. Он знал, что такое аварийные пуски, и, хотя не работал с такими мощными ракетами как Р-16, тем не менее образно описать событие, на котором он не присутствовал, ему удалось:

На полигоне Тюра-Там, который после полета Гагарина будут называть Байконуром, о недавней катастрофе напоминали сваленные неподалеку, уже начавшие ржаветь искореженные металлические конструкции. А самое жуткое напоминание — свежие заплаты на бетоне площадки. Как надгробия братских могил заживо похороненных там людей.

Второй пуск Р-16 состоялся 2 февраля 1961-го года.

Снова неудача, но уже не такого масштаба. Ракета упала на трассе полета, потеряв устойчивость. К счастью, в этот раз никто не погиб. А разработчики убедились в жизнеспособности принятой схемы. К концу 1961-го завершили испытания злополучной ракеты. Р-16 приняли на вооружение в 1962 году.

Выживших жертв катастрофы проинструктировали об «обстоятельствах их авиакатастрофы», создали нужные записи в историях болезни, дали задним числом справки об инвалидности. Так что трагедия 24 октября 1960 года долгое время не существовала как факт. И всплыла лишь накануне крушения СССР.

Однако на космодроме 24 октября навсегда останется черной датой. В этот день не проводятся никакие пуски.