«Ты понимаешь, что все по-настоящему» Участник боев за Артемовск — о штурме городов, укрепрайонах ВСУ и тактике противника

Три года назад, в октябре 2022 года, начались бои за Артемовск (Бахмут) — ключевой логистический узел обороны Вооруженных сил Украины (ВСУ) в Донбассе. Эта битва стала одной из самых ожесточенных и кровопролитных за все время конфликта на Украине: город превратился в укрепленную цитадель, и каждую улицу приходилось брать с упорными боями. Штурм продолжался несколько месяцев и потребовал от обеих сторон значительных ресурсов и потерь. Именно в Артемовске российские штурмовые подразделения получили уникальный опыт ведения боев в условиях плотной городской застройки — навыки, которые затем помогали брать другие укрепленные районы в ходе специальной военной операции (СВО). «Лента.ру» поговорила о главных уроках «бахмутской мясорубки» с командиром 10-го штурмового отряда частной военной компании (ЧВК) «Вагнер» с позывным Интерн.

В новейшей истории Российская армия уже штурмовала крупные города, например, Грозный и Алеппо. Как прошлый опыт повлиял на тактику нынешней кампании?

Интерн (позывной): Безусловно, кое-какой прошлый опыт пригодился. Но война постоянно меняется: масштабы другие, технологии другие, поэтому и мы меняемся вместе с ней.

Никаких универсальных шаблонов нет. Стрелковый и контактный бой остаются неизменными — это базовые вещи.

В начале СВО российские войска штурмовали Мариуполь. Какие выводы сделали после той операции, когда готовились к боям за Попасную?

В начале СВО эффект неожиданности дал много возможностей: наши войска продвинулись очень быстро — гарнизон Вооруженных сил Украины в Мариуполе оказался отрезан от основных частей и, не имея поддержки извне, был загнан в подвалы «Азовстали». Но нам этот опыт не пригодился в прямом смысле.

Штурм Попасной был совсем другим. Мы двигались вместе с фронтом, а не занимались зачисткой города в плотном кольце окружения. Поэтому ситуация сложилась иначе — мы подходили к городу, цеплялись за него, затем подразделения брали его в полукольцо, совершали охват с севера и юга, зачищали ближайшие поселки и только потом начали заходить в сам город, выдавливая противника на западную окраину.

В Мариуполе противник был отрезан, у него не было постоянной подпитки живой силой. Если я правильно помню, туда только два раза кто-то на вертолете долетал, какой-то безумец, — высадил пополнение, кого-то забрал и улетел. В случае с Попасной у противника была выстроенная логистика. Поэтому мы и делали охват полукольцом, чтобы эту логистику перерезать.

Почему Попасная стала важной точкой для штурмовых подразделений и какие уроки там были усвоены?

Попасная — это был первый серьезный рубеж обороны Вооруженных сил Украины, оборудованный и превращенный в капитальный укрепрайон за многие годы. Там мы впервые столкнулись с таким масштабом фортификаций.

Когда мы зашли в город, было тяжело — это была первая волна, где мы, честно говоря, не ожидали такого сопротивления.

ВСУ серьезно подошли к строительству укреплений: бетонные укрытия, блиндажи, ходы сообщений — все сделано капитально. Они знали местность, а мы — нет. Когда поняли, как они работают, стало легче...

Помните, что было в ваш первый день в Попасной?

Я прибыл туда уже под конец боев, но первый день все равно запомнился ярко. Утром пошли на штурм, зачищали здание Дома культуры. Взяли, закрепились, а в соседнем здании снова оказался противник. Началась плотная перестрелка, полетели гранаты. Мы поливали их огнем из ДК, потом решили на кураже заскочить к ним. На окнах стояли решетки — выбили их из «Шмелей» (реактивный пехотный огнемет с термобарическим боеприпасом — прим. «Ленты.ру») и вчетвером рывком заскочили внутрь.

Но мы оказались в невыгодной позиции: для нас оставалась только дорога вперед, за спиной два окна, через которые залезли, а впереди — коридор. Пришлось оттянуться, чтобы не получить гранату прямо в комнату, иначе останки со стен не отскребешь.

Основная масса бойцов оставалась в здании ДК — они не смогли бы нас ни прикрыть, ни эвакуировать. На обратном пути я сильно подвернул ногу, один из ребят получил осколочное. Было и смешно, и страшно.

Для многих это был первый опыт реального боя с Вооруженными силами Украины.

Как опыт Попасной повлиял на дальнейшее планирование штурмовых действий — в Соледаре и Артемовске?

Попасная показала, что противник хорошо обучен, вооружен и в ряде эпизодов равен нам по силам. Мы сделали выводы и учли все в дальнейших операциях.

Это эффективнее, чем бросать сотню человек, которых в городе сразу разнесут, потому что это слишком крупная цель.

В Бахмуте тоже по-разному действовали: кто-то малыми группами, кто-то иначе. Каждый командир принимает решения по обстановке. Но принцип малых, слаженных, маневренных групп оказался самым результативным.

Как менялась тактика во время боев за Артемовск?

Тактика развивалась вместе с противником. Сначала они нас недооценивали, потом, когда «нахлебались», начали перестраиваться — и мы вместе с ними. Они пытались понять, как мы работаем, выстраивали контрмеры, а мы искали способы их обойти.

Особенно запомнилось форсирование речки Бахмутки. Передний край был под постоянным огневым воздействием. Через дамбу прыгали, иногда прямо в воду, потом цеплялись за многоэтажки на западном берегу.

Были и трагические, и комичные случаи. Например, за железной дорогой стояла воинская часть. Наши ребята проломили стену минами ТМ-62, зашли, закрепились — и тут в подъезд заглядывают двое вэсэушников. Спрашивают: «Пацаны, можно от вас с гранатомета стрельнуть?» Те отвечают: «Да, конечно». В итоге их тут же положили, потому что поняли и начали отстреливаться.

А вообще, когда противники сдавались в плен, с ними обращались достойно, никто их не «обнулял».

Как вы оцениваете тактику противника и стиль их действий?

В образе мышления мы похожи. Действовали часто зеркально: те же школы, тот же подход. Они знали нашу тактику, мы знали их. Поэтому многое зависело от фантазии командира и обстоятельств.

Командование Вооруженных сил Украины задействовало под Артемовском более 90 подразделений. Чем они отличались друг от друга по духу и подготовке?

Разница колоссальная. Были хорошо подготовленные, идеологически заряженные подразделения — с ними приходилось «бодаться» до конца. Они действовали как «пожарные команды» — выдвигались к нулю, когда наши штурмы создавали угрозу.

А вот мобилизованные воевали иначе: немного постреляют — отходят или сдаются.

Попадались и иностранцы — грузины, поляки, прибалты, американцы, даже двое израильтян. Приезжали и из американской ЧВК Mozart Group, но до передовой они не добрались — получили по дороге и передумали. В основном иностранцы работали как специалисты: дроны, ПТУРы, наблюдение, прикрытие.

Какова была ситуация с гражданским населением?

Гражданских было много. Первых мы вывели в районе завода шампанских вин — парень 35 лет и его пожилые родители. Потом, когда перешли за речку, мирных стало еще больше — мы постоянно их выводили, помогали, обеспечивали эвакуацию.

Какой опыт, полученный в Артемовске, оказался универсальным для штурмовой работы в других условиях?

Тактика городских боев неприменима в пустыне или лесу. Исключение — артиллерия и танки. Все остальное нужно адаптировать. В пустыне открытая местность, там нет укрытий — подразделения двигаются за техникой, как в «полицейской» операции. В городе так не получится — технику сразу сожгут. Но сейчас и в пустыне так не воюют: у противника есть FPV-дроны, и они тоже дают прикурить.

Что определяет успех штурма — тактика, оружие или что-то другое?

Главное — слаженность. Когда группа или подразделение работает как единый организм, результат есть.

В Бахмуте, если нужна артподдержка, можно было запросить и получить ее быстро. Если нужен авиаудар — обозначаешь точки, и через пару часов получаешь ответ с точным временем.

Что делает человека настоящим штурмовиком?

Идеальных штурмовиков не бывает. Если человек выбрал этот сложный и интересный путь, он должен постоянно учиться и развиваться. К нам люди шли осознанно. Когда я пришел в ЧВК «Вагнер», мне сказали: «Ты в любом случае попадешь домой — со щитом или на щите».

Штурмовик — это не только физическая подготовка, но и характер. Моральная нагрузка колоссальная.

Я с первых дней в компании был штурмовиком-гранатометчиком. Считаю, что штурмовик — это вершина профессии, и право так называться нужно заслужить не одним штурмом, а, возможно, десятками.