65 лет назад, 14 октября 1960 года, умер отец советской физики. Имя этого гениального провидца должно стоять рядом с изобретателями атомной бомбы и создателями первых космических ракет. Его пророческое видение полупроводников не просто определило, а буквально сформировало облик XXI века. Созданная Иоффе научная школа взрастила целую плеяду будущих Нобелевских лауреатов и архитекторов атомного проекта, став колыбелью физики огромной страны и всего мира. «Лента.ру» вспоминает о неоценимом вкладе физика в науку и рассказывает об основных вехах его жизни.
В конце 1940-х в СССР разразилась кампания по борьбе с космополитизмом. Это последняя волна репрессий сталинского периода. Начав с нападок на Ахматову и Зощенко, огонь критики перекинули на норманнскую теорию, в результате чего скандинав Рюрик стал русским, и в конце концов ударили по физикам. Нелегко бы пришлось Эйнштейну и Бору, если бы они были гражданами СССР.
«Не может быть двух мнений о том, что концепция Бора, лежащая в основе физического понимания квантовой механики, является выражением субъективного идеализма на физическом языке», — выступал физик Анатолий Власов.
Примечательно, что в основу кампании легли идеологические аргументы, а не научная критика. По мнению некоторых историков, смешались политика и наука, чего категорически делать нельзя, но при этом невозможно избежать. Ученые-практики критиковали ученых-теоретиков, потом перешли на национальности, потом на личности. Наука биология столкнулась с подобными негативными проявлениями, когда Лысенко и его сторонники обрушились на генетиков.
Так что не избежала проблем и физика. Научный авторитет позволил некоторым завистникам начать травлю. В ход пошли и антисемитские аргументы. Например, отца советской физики Абрама Иоффе, еврея по происхождению, назвали «безродным космополитом».
Его обвинили, в частности, в том, что он «с самых ранних лет существования советской власти позорно преклонялся перед западной наукой, пытаясь поставить советскую науку в арьергард науки капиталистических стран».
В вину Иоффе поставили работу в Германии в начале века, говорили о «мюнхенских пивнушках», в которых академик якобы «забыл о Родине». Вспомнили 1902-1906 годы.
Несмотря на абсурдность обвинений, Иоффе сняли-таки с поста директора Ленинградского физико-технического института и вывели из состава ученого совета. Сняли с поста в физтехе, который он же и создал! В общем, этот абсурд повлиял на его судьбу на склоне лет, и все же не сломил.
Ирония судьбы в том, что Иоффе можно назвать космополитом, но в самом лучшем смысле этого слова. И вышеуказанные санкции лишь показывают абсурдность пропагандистских формул перед логикой живой науки. Всей своей жизнью Иоффе не только показал, что наука — интернациональный феномен, но и, по сути, создал советскую физику с нуля, собрав по миру все лучшее. И теперь в этом контексте и под этим углом интересно будет рассмотреть его биографию.
Говорить об Иоффе как еще об одном ученом непросто. Его сравнивали с Ньютоном в том смысле, что человек, не знающий об Иоффе, ничего не знает о физике. Как невозможно помыслить себе выпускника средней школы, не имеющего представления о ньютоновских законах. Другое дело, что во времена становления Иоффе физика как раз преодолевала ньютоновскую картину мира, переходя к сенсационным открытиям.
Но Иоффе для советской физики — это Эйнштейн, Бор, Планк и другие революционеры науки в одном лице. Говоря об Иоффе, подразумеваешь также его гениальных учеников, таких как Игорь Курчатов, Петр Капица, Яков Зельдович, Лев Ландау и многие другие.
Абрам Иоффе родился 29 октября 1880 года в Ромнах Полтавской губернии. Как сообщает ряд источников, родился в купеческой семье, и детство его прошло в достатке. Родители привили интерес к литературе. Пытливый ум, бурное воображение, желание изучить мир, докопавшись до оснований. На передовой в этом плане была физика, но в Российской империи, и это отмечал сам Иоффе, она развивалась не ахти как, в отличие от той же химии.
Школьное образование (он учился в реальном училище, а не в гимназии) также не удовлетворяло запросов юноши. Как он впоследствии отмечал, приоритет там отдавался дисциплине, а не заинтересованности учеников в знаниях. Но, как бы то ни было, Иоффе заинтересовался физикой именно там. Другое дело, что вопросов было больше, чем ответов.
За ответами он поехал в Петербург и поступил в передовой на тот момент Технологический институт. На практике строил мосты и убедился, что ни инженерное дело при тогдашней постановке процесса, ни он больших высот не достигнут. А единственная область знаний, способная удовлетворить его запросы, — экспериментальная физика. Все светила науки, у которых можно было чему-то научиться, жили в Европе.
Так он попал в Мюнхен и стал лаборантом Вильгельма Рентгена. В процессе работы изучил передовые идеи того времени, выучил немецкий, который впоследствии помог ему общаться с Эйнштейном и обсуждать его теорию относительности. Впрочем, дело даже не в знании языков, которые он, безусловно, знал в достаточной мере, а в том, что все они общались на универсальном языке науки. И к слову о космополитизме, этот язык был главным для Иоффе.
Когда Рентген предложил Иоффе остаться в Мюнхене и работать с ним, Иоффе отказался. Это был 1906 год, и Россия переживала не лучшие времена. Иоффе посчитал, что он нужен именно России. В этом выражался патриотизм Иоффе, но он был патриотом России будущего.
Физика в мире тогда развивалась гигантскими скачками, проходя зачастую за год больше, чем за предшествующие десятилетия. Свершалась научная революция. Иоффе импортировал в Россию передовые европейские идеи и усиленно развивал их. Это квантовая теория, электронная теория, физика твердого тела, физика диэлектриков и проводников и многие другие идеи. Он засеивал на отечественную почву семена, которые впоследствии прорастут атомным проектом, советской радиоэлектроникой, криогенной техникой, физикой плазмы, космонавтикой и другими отраслями, без которых невозможно представить советское технологическое чудо.
Иоффе с самого начала был сторонником спайки науки и технологии и адептом открытия научных школ.
С того момента, как он стал профессором Политехнического института, он стремился собрать вокруг себя талантливых учеников, создать научную школу, превратить науку в гигантскую фабрику.
До революции раскрутиться в этом плане на полную катушку у него не было возможности и ресурсов. Именно поэтому он с радостью принял Октябрьскую революцию, хотя в некоторых источниках пишут, что он-де относился к категории осторожничавших и выжидавших, чья возьмет. Он увидел потенциал в большевистском перевороте именно с точки зрения перспектив для технологической революции.
В сложное время Гражданской войны, в 1918 году, Иоффе заложил фундамент для развития науки, инициировав создание физико-технического отдела в структуре Государственного рентгенологического и радиологического института. Этот отдел три года спустя вырос в самостоятельный Физико-технический институт, ставший важным научным центром.
По мнению историков, Иоффе сломал старорежимное представление об академическом процессе. В физтехе балом правили самые талантливые студенты первого-третьего курса. Отсутствовала академическая муштра, убивающая инициативу. Единственной и главной обязанностью студентов был поиск и открытие собственных тем, которые бы имели революционное и практическое значение, а также кропотливое изучение или, вернее сказать, мониторинг всех передовых идей мировой науки.
Что касается великих учеников Иоффе, то, подружившись с ними еще в предреволюционные годы, он уже никуда не отпускал их от себя. И для того, чтобы наглядно-образно показать, из какого маленького семечка родилась советская физика, пригодится метафора, ставшая уже преданием физтеха.
Николай Семенов, впоследствии удостоенный Нобелевской премии, однажды, глядя на снимок 1916 года, иронично заметил: «В то время вся наша российская физика помещалась на одном диване». Кто же на нем сидел? А это Петр Капица, Исаак Кикоин, Игорь Курчатов, Николай Семенов, Лев Ландау и другие.
Неслучайно они все называли его Папа Иоффе. Библейское имя Авраам (Абрам) только подчеркивает эпический масштаб этой личности. С определенного момента биография Абрама Иоффе превращается в гигантское генеалогическое древо отечественной науки, уходящее корнями вглубь различных материков планеты и науки и разрастающееся ветвями ввысь и вширь.
Аналогия с деревом имеет смысл еще и вот в каком ключе. Это уже к вопросу об организации науки в СССР. Вспоминает советский физик Евгений Иорданишвили: «Ноябрь 1954 года. Мрачный высокий зал с грязным стеклянным куполом в здании на Петровской набережной. Заседание ученого совета лаборатории полупроводников. Однако все сотрудники, включая лаборантов, в зале. Взволнованным молодым голосом Абрам Федорович [Иоффе] читает решение президиума Академии наук о преобразовании лаборатории в Институт полупроводников. Сквозь гром аплодисментов пятидесяти человек до меня доносятся обрывки фразы одного из старых сподвижников Александра Федоровича Иоффе:
Путь от дореволюционного дивана Политехнического института — к единому древу советской физики и пятнадцати деревьям-институтам. Но смычка этой части с самым началом материала, где говорилось о «безродном космополите», состоит в том, что, когда Иоффе по политическим соображениям выгнали из им же созданного физтеха, он создал в конце концов Институт проводников. А к проблеме проводников он подходил наощупь еще в начале века.
Таким образом, заложив в 1920-1930-е годы основы атомной науки и дав ей структурироваться по отраслям, он подвел СССР к атомному проекту. Как говорят, Сталин просил его возглавить проект, но он предоставил это дело своему ученику Игорю Курчатову. А оказавшись жертвой кампании по борьбе с космополитизмом, он положил начало развитию целой отрасли, связанной с современными, в том числе компьютерными технологиями.
Но что вообще кроется за признанием Иоффе отцом советской физики. Созданные им институты и воспитанные ученики — это одна сторона истории, но у Иоффе немало полезных для страны изобретений.
В 1930-е годы некоторые научные наблюдения Абрама Иоффе привели к созданию советских радиолокационных станций (РЛС).
При его участии создана первая отечественная РЛС, которая позволяла обнаруживать и пеленговать, вне зависимости от погодных условий, самолеты противника на расстоянии от 100 до 145 километров. Некоторые источники отмечают, что благодаря его РЛС только над Москвой люфтваффе потеряло около 1300 самолетов. Большую роль его РЛС сыграли в защите Ленинграда от налета вражеской авиации.
22 июня 1941 года газета «Правда» (№ 171) вышла с материалом о завершении в Ленинграде строительства самого крупного в Европе циклотрона. Это было детище Иоффе и его учеников, и по понятным причинам запуск пришлось отложить. До поры до времени Иоффе переключился на более насущные проблемы. Отмечается, что он создал партизанское радио, использовав солдатский котелок. Там использовались полупроводники, и за 13 лет до открытия полупроводникового института Иоффе воплотил некоторые свои открытия вот в таком полезном для солдата предмете.
Лаборатория № 2 АН СССР появилась в стенах физтеха, и именно инициативы Иоффе, которые он пробивал с 1930-х, тем или иным образом привели к созданию советской атомной бомбы. Он создал инфраструктуру, благодаря которой она стала возможна. Атомный проект — детище его учеников.
Иоффе занимался разработкой теории прочности тел. И многие его наработки, впоследствии развитые созданными им институтами, пригодились в возведении высокопрочных сооружений, в том числе мостов. Как известно, на заре юности он начинал как технолог и руководил строительством мостов. Тогда он понял, что инженерия дореволюционная не сможет реализовать всех его амбиций, и вернулся в эту отрасль уже тогда, когда главенствовали его идеи. И идеи эти были властью. Властью науки.
И вот в чем состоит проблема перечисления заслуг Иоффе. Обычно когда говорят об ученых и изобретателях, перечисляют патенты на устройства. Но у Иоффе не было патентов, он создал все условия и инфраструктуру для того, чтобы они были у других. Именно поэтому особенно тяжело создавать конкретный портрет ученого и деятеля, ведь, как правило, портрет Иоффе в монографиях и статьях пишут формулами и научными терминами, непонятными для широкой публики.
Как правило, для того, чтобы образ ученого запечатлелся в веках, требуется некая типизация, даже карикатуризация. Ярчайший пример: Эйнштейн с высунутым языком или Ньютон, потирающий ушибленную яблоком макушку. Мы знаем, что ученик Иоффе Игорь Курчатов в зрелые годы отрастил длинную седую бороду и стал напоминать то ли Хоттабыча, то ли древнего бога. Его ученик Петр Капица, сделавший сенсационные открытия в области плазмы, напоминал лондонского денди.
В юности и ранней зрелости Иоффе напоминал типичного европейского ученого, представителя богемы. Взбитый, как его потом назовут, кок на голове, лихо подкрученные усы, взгляд, вечно чем-то увлеченный.
Основатель харьковского физтеха Иван Обреимов вспоминал Иоффе так:
Он же отмечал, что уже в 1907 году, когда тому было 27 лет, на затылке его появилась небольшая седая прядь. «Эта прядь с каждым годом разрасталась, так что к 1930 году у него было много седых волос, и он начал лысеть», — рассказывал Обреимов.
Обреимов отмечает, что Иоффе никогда не курил, поскольку не выносил запаха дыма. По его мнению, курение притупляло восприятие хороших запахов и обостряло чувствительность к дурным.
Многие ученые на самом деле были гедонистами. Иоффе к таким не относился. Однако и ученым сухарем не был. По воспоминаниям коллег, он был страстным ценителем классической музыки и литературы. Остается только удивляться, когда у него при столь высокой загруженности, оставалось время на чтение. Однако же оставалось.
По воспоминаниям коллег, Иоффе был страстным альпинистом и в свое время облазил Кавказ вдоль и поперек, о чем сохранились многочисленные воспоминания — его, коллег, близких.
В одних очерках об Иоффе еврейский вопрос обходится стороной, в других заостряется. Говорят, в царское время происхождение создавало ему некоторые трудности. Оно же ударило по нему в эпоху борьбы с космополитизмом. Но ставить этот вопрос во главе угла не очень хочется.
Он был женат дважды. Чтобы жениться в первый раз, а это был 1911 год, ему пришлось принять лютеранство. Во второй раз женился на студентке в 1928 году, и она была младше его на 25 лет. Оказалось, что это любовь на всю жизнь.
При всем своем могуществе, неофициальном статусе отца советской физики, а также куче официальных должностей и полномочий, говорят, что он был человеком робким и застенчивым. Говорят также, что он был человеком страстным, но обидчивым. Любил спорщиков, конфликтных людей, и такими было большинство его учеников (взять того же Ландау или Зельдовича), но мог завестись или расстроиться от какой-то мелочи.
При этом Иоффе был очень обаятельным и умел расположить к себе. По словам современников, ему не раз приходилось ездить с Эйнштейном в одном поезде, и в эти часы автор теории относительности доверял ему самые сокровенные мысли, самые мучительные сомнения относительно некоторых своих наработок. Иоффе относился к тем людям, чье мнение Эйнштейн ценил. И однажды Иоффе даже отговорил того подписывать антисоветскую петицию.
Говорят, что он был одним из любимых учеников Рентгена, и тот, человек тяжелый и строгий, в ответ на восторг по поводу одного открытия, связанного с кристаллами, сказал Иоффе: «Я жду от вас серьезной научной работы, а не сенсационных открытий». А когда тот сделал другое открытие, дорогое сердцу Рентгена, сменил гнев на милость и даже прочил ему роль продолжателя своих идей. Именно Абраму Иоффе Рентген завещал свой сад с розами и особняк, но Иоффе не смог в нем жить, потому что ему дороже было будущее отечественной науки, а оно решалось именно на русской земле.
Не раз и не два его приглашали профессорствовать в американские вузы, но Иоффе всегда отвечал отказом. Это нужно было сказать, чтобы поставить окончательную точку в вопросе о «безродном космополите».
По наблюдению многих, Иоффе относился к редкому типу людей, не утрачивающих интеллектуальной цепкости и работоспособности вплоть до последних дней жизни. Его коллеги, младше его вдвое, а то и втрое, не поспевали за ним. И умер он в своем кабинете, когда делал очередное открытие. Это было 14 октября 1960 года.
15 октября 1960 года в газете «Правда» было опубликовано сообщение ЦК КПСС и Совета Министров СССР: «Центральный комитет КПСС и Совет Министров СССР с глубоким прискорбием извещают, что 14 октября 1960 года на 80-м году жизни скоропостижно скончался крупнейший ученый-физик нашей страны, член КПСС, Герой Социалистического Труда, академик Иоффе Абрам Федорович».
Но лучше всех оживил образ Иоффе, без всех этих скорбных речей, уже в 1968-м году Владимир Высоцкий в песне «Утренняя гимнастика».
Некоторое время слушатели спорили, какой именно Иоффе подразумевался великим советским бардом, ведь Иоффе несколько — физиолог, иммунолог, еще какой-то там Иоффе, но потом пришли к выводу, что «главный Иоффе» только один и другого быть не может.
Главный академик Иоффе
Доказал: коньяк и кофе
Вам заменит спорт и профилактика.