«Вывернутая нога, сломанные руки» Как внезапная смерть популярного политика стала одной из главных загадок СССР?

Ровно 45 лет назад, 4 октября 1980 года, автокатастрофа оборвала жизнь одного из самых неординарных и перспективных советских политиков, на тот момент руководителя Белорусской Советской Социалистической Республики Петра Мироновича Машерова. Героя Советского Союза, бывшего партизана Машерова в народе любили: задолго до перестроечных политиков он общался с простыми людьми, старался отстаивать интересы республики и даже позволял себе неподчинение Москве. Именно поэтому до сих пор многие уверены, что та автокатастрофа была подстроена, чтобы устранить человека, способного бороться за высокие посты в Кремле. Насколько реальна эта версия — разбиралась «Лента.ру».

***

В тот день водитель Николай Пустовит после бессонной ночи вез на самосвале пять тонн картошки из Жодино в Минск. Очень хотелось спать, но он пытался бодриться, втягивая воздух из приоткрытого окна. Метрах в 50 от него шел грузовик МАЗ. Сон все сильнее наседал на Пустовита, его внимание снизилось, реакция притупилась. Вдруг грузовик впереди начал притормаживать. В этот момент Пустовит отвлекся от управления, чтобы посмотреть на приборы, поэтому заметил опасный маневр слишком поздно. Стараясь уйти от столкновения, он резко вывернул руль влево.

Их взору предстала ужасающая картина. Посреди трассы дымился раскуроченный представительский седан, засыпанный картошкой. Руководителя Белорусской ССР Петра Машерова, его водителя и офицера-охранника было уже не спасти.

(Подробности ДТП приведены по материалам следователя по особо важным делам при генеральном прокуроре СССР Владимира Калиниченко, который расследовал гибель Машерова.)

«Арест отца Машерова перекрыла трагическая судьба матери»

Петр Машеров был первым руководителем Белоруссии, родившимся уже в советское время (в 1918 году) и одним из немногих среди должностных лиц такого уровня, кто по-настоящему воевал в Великую Отечественную. В августе 1941-го он бежал из плена, выпрыгнув из вагона поезда, следовавшего в Германию, и вскоре занялся организацией подполья на оккупированных немцами территориях Витебской области, а затем и в соседних районах РСФСР и Латвии.

В последующем Машеров прославился как успешный партизанский лидер по кличке Дубняк. Его отряд проводил результативные операции по разрушению немецких коммуникаций, уничтожал солдат вермахта, прирастал новыми бойцами. В 1944 году Машерова удостоили звания Героя Советского Союза. Было ему тогда всего 26 лет.

После войны его карьера успешно развивалась по комсомольской линии. Работа большого начальника несколько изменила образ Машерова, трансформировав его из отважного воина в работника идеологического фронта. Освоиться в новом деле ему помогал полученный еще до войны опыт работы школьным учителем.

Как и прежде, Машеров мог зажечь своими речами людей, но окружали его теперь не партизаны в телогрейках, а увлеченные юноши в пиджаках. В словах комсомольского вожака становилось все меньше конкретики, все больше высокопарности и пропаганды. Возвышению Машерова не помешало даже то, что его отец в 1937 году был репрессирован как враг народа.

«Мирон Васильевич Машеро был арестован в разгар ежовского террора в родном колхозе и приговорен за антисоветскую агитацию, — рассказал «Ленте.ру» историк Леонид Максименков. — Мы знаем, что по этой статье могли осудить за анекдот или пересказ сплетни. Отцу Машерова дали десять лет, на пересылке или в лагере он скончался».

Карьерный путь чиновников в то время определяло то, что они напишут о себе в анкете. В одних анкетах гражданин был обязан писать сведения о своих родителях, в других это не требовалось. Когда после войны Машерова направили на комсомольскую работу, в номенклатурной справке, положенной к заполнению, вопроса о том, чем занимается отец, не оказалось. ВЛКСМ интересовало только социальное положение родителей до и после революции, и в этом плане крестьянский сын Машеров для советской власти оказался более чем чист.

Конечно, органы знали о судьбе его отца, но к самодоносу его не принуждали. Потом Машеров попал в ряды номенклатуры, то есть в касту неприкасаемых, которых не проверяли. Тем не менее он изменил фамилию Машеро, добавив конечную букву «в». В приказе о присвоении звания Героя Советского Союза партизан указан уже под этой фамилией.

«Арест и кончину его отца перекрыла трагическая судьба матери: она подпольщица, была арестована немцами и затем казнена, — добавляет Максименков. — То есть в судьбе Машерова проявился весь трагизм советской истории».

В 1959 году Мирон Машеро был реабилитирован решением Верховного суда Белорусской ССР. Петр уже входил в руководство партийной организации республики, для его сыновних чувств это был трогательный момент, уверен эксперт «Ленты.ру». Историк не сомневается, что семейная трагедия повлияла на формирование личности Машерова.

«Человек знал для себя внутреннюю правду, — отмечает Максименков. — В одном из фильмов [о белорусском лидере] снялась крестьянка, мать которой казнили вместе с матерью Машерова. Она рассказала, что когда молодой Петр приехал в село и выяснял судьбу своей матери, он показался ей "не таким как всегда, страшноватым". То есть, несмотря на очаровательную улыбку, война его изменила».

Летом 1952 года руководитель комсомола Белоруссии отправился в Вену на общенациональный слет молодежи в защиту мира. Набирала силу холодная война, а СССР еще не имел мирного договора с Австрией. Представителей советской делегации тщательно готовили и постоянно напоминали: в бывшем центре нацизма нужно держать ухо востро.

Атмосфера и вправду была далеко не безмятежная. Машерову повсюду мерещились агенты ЦРУ, и если прохожий на улице разглядывал его слишком внимательно, комсомольский вожак, едва шевеля губами и не поворачивая головы, говорил своим спутникам: «Это шпик, заметаем следы!»

Каждый вечер он находил в своем гостиничном номере антисоветские листовки и даже книги. Он вываливал подброшенную литературу за дверь. Машеров никогда не оставлял в коридоре свои ботинки для чистки, как делали другие иностранцы, — он был убежден, что советскому человеку не пристало унижать служащих гостиницы подобной работой, и перед тем, как отправиться на очередное заседание, старательно чистил свою обувь сам.

Поведение 34-летнего Машерова в Вене рисует портрет молодого чиновника той поры: неприхотливый в быту, несколько мнительный и верный коммунистическим идеалам. На политическом олимпе Белорусской ССР было несколько таких — с партизанским опытом за плечами и большими амбициями.

Михаил Зимянин дорос до секретаря ЦК КПСС. Еще более успешным вышло продвижение Кирилла Мазурова. При раннем Хрущеве он был главой белорусского правительства, затем — первым секретарем ЦК КПБ. В 1965 году Брежнев забрал Мазурова в Москву на место первого зама председателя Совета Министров СССР. Кем его заменить в Минске — вопрос не стоял.

«Вплоть до развала СССР не было больше ни одного руководителя республики и члена Политбюро, кто воевал и получил во время войны звание Героя Советского Союза», — обращает внимание Максименков.

«Я никого спрашивать не буду»

Под руководством Машерова в Белоруссии произошел значительный подъем экономики. Активно развивались промышленность и сельское хозяйство. Национальный доход в отмеренные ему 15 лет во главе республики вырос в несколько раз.

«Как руководитель он очень старался, — говорит «Ленте.ру» белорусский общественный деятель, заставший времена Машерова. — В магазинах в 1970-е годы изобилия товаров, как и в других уголках СССР, не было, но основные купить было можно. В Минске, конечно, выбор был богаче, чем в регионах. Машеров как мог пытался развивать сельское хозяйство, но показатели были не очень хорошие. При нем как раз очень активно велись работы по мелиорации. Он сам не стеснялся ездить в разные районы, встречаться с селянами. Мог запросто взять косу в руки во время визита в какую-нибудь деревню».

Одна такая поездка в Западную Белоруссию чуть не стоила Машерову жизни — его спасло лишь чудо.

Первый секретарь ЦК КПБ очень любил спорт, не жалел денег на реконструкцию и строительство объектов, подписывал ордера на выдачу квартир игрокам и тренерам минского «Динамо», которое уже после его кончины сенсационно выиграло чемпионат СССР по футболу. Активно участвовал в подготовке и проведении минской части Олимпиады 1980 года.

На взгляд кандидата в члены ЦК КПСС времен перестройки Карена Брутенца, советское руководство 1970-х годов сильно уступало своим предшественникам. При Брежневе на первый план ринулись «всякого рода ловкачи» и конъюнктурщики, а появление в руководстве новых и более молодых людей становилось сложным делом. Благополучно преодолеть фильтр могли лишь удобные фигуры — те, кто уже имел покровителя среди верхушки, не вызывал у генсека и его окружения опасений яркостью своей личности и самостоятельностью.

На этом фоне Машеров, пожалуй, был исключением из правил. Поэтому его не особо жаловали в Москве, где вызывали раздражение самостоятельность белорусского лидера, его стремление менять или обходить союзные решения, нежелание восхвалять руководство и демонстрировать лояльность.

Особенно не нравилась центру высокая популярность Машерова в Белоруссии. Главе республики заблокировали членство в Политбюро, где заседал, например, его украинский коллега Владимир Щербицкий. А звание Героя Социалистического Труда, которое щедро раздавалось первым секретарям, ему досталось в последнюю очередь и после долгой волокиты, хотя Белоруссия в 1970-е отличалась именно хозяйственными успехами.

Пример демонстративной самостоятельности Машерова приводит в своих мемуарах переводчик советских вождей Виктор Суходрев. Когда в 1974 году в СССР пожаловал президент США Ричард Никсон, первый секретарь ЦК КПБ решил лично свозить его в Хатынь для осмотра мемориального комплекса, строительство которого сам и инициировал.

«Постановлением Политбюро это, правда, не предусмотрено, но я никого спрашивать не буду и поеду», — подмигнул Машеров переводчику, который знал, что по протоколу сопровождать высокого гостя в такой поездке должен менее высокий чиновник — председатель президиума Верховного Совета Белоруссии. Нарушив протокол, бывший партизан проявил редкую по тем временам самостоятельность. Окружение Брежнева, впрочем, предпочло этого демарша не заметить.

Осматривая мемориал, в какой-то момент Никсон отделился от группы и остался один. Было видно, что он проникся атмосферой. В американских газетах тогда писали, что, показав президенту Хатынь, советская сторона использовала его визит в пропагандистских целях.

«Никсон видит Хатынь, а не Катынь», — кричали они, намекая на расстрел польских офицеров в 1940 году, который СССР тогда отказывался признавать.

Машеров разрешил журналисту Владимиру Бегуну опубликовать свою антисионистскую книгу в Минске, в чем ему отказали московские издательства. Поговаривали даже, что автор-антисемит пользуется поддержкой главы республики.

«В теме сохранения памяти о Великой Отечественной войне и подвиге советского народа Машеров занимал особую позицию, — замечает историк Максименков. — Брестская крепость, Курган Славы под Минском, мемориальный комплекс в Хатыни, где плакали и Фидель, и Никсон, — его работа. Всей нашей нынешней архитектуры памяти о войне, которая стала одной из основ государственной политики, не было бы без Машерова».

«Смерть у Машерова непонятная»

Высокопоставленных чиновников в то время возил бронированный ЗИЛ-4104, в народе прозванный членовозом. Однако Машеров не жаловал громоздкий лимузин и сохранял верность более легковесной (хоть и более чем двухтонной) и менее защищенной «Чайке» ГАЗ-13. Лидер Белоруссии очень не любил помпезных выездов в длинном кортеже, считая подобные привилегии уделом буржуазных руководителей, но не выходцев из народа, к коим он себя причислял. Не нравились ему и проблесковые маячки на машине — еще один символ неравенства.

Правила проезда кандидата в члены Политбюро в тот роковой день были грубо нарушены не только по прихоти самого Машерова. Согласно инструкциям, по маршруту следования кортежа должны были стоять посты ГАИ, однако при выезде на трассу со второстепенной дороги милицейских машин не оказалось.

«Чайку» Машерова сопровождали две «Волги» — одна двигалась впереди, вторая, со спецсигналами, замыкала процессию. Дистанция между автомобилями составляла 60-70 метров. По трассе гнали со скоростью 100-120 километров в час, как того требовали правила безопасности: такая скорость не позволяет вести по машинам прицельную стрельбу.

За километр до пересечения трассы со съездом на птицефабрику возглавлявшая колонну «Волга», преодолев подъем, первой пошла на спуск. Как раз в этот момент двигавшийся по встречной полосе на большом МАЗе водитель Николай Тарайкович увидел кортеж (его внимание привлекли проблесковые маячки второй «Волги») и, как того требовали правила, взял вправо и начал притормаживать, скорость грузовика резко упала. Проворонивший этот маневр Пустовит в последний момент попытался уйти от столкновения (правда, по версии одного из командиров минской ГАИ Константина Андрончика, он хотел повернуть налево — на птицефабрику).

Потом у следствия возникнут вопросы к этому человеку: он и так возил Машерова в нарушение правил, потому что к тому времени вышел на пенсию. Первый секретарь ЦК КПБ поддался на уговоры и оставил Зайцева, которого хорошо знал еще с партизанских времен. Никого не смутило даже наличие у водителя проблем со здоровьем — его мучил радикулит, он страдал заболеванием глаз. По мнению следователя Калиниченко, в критический момент пожилой водитель Зайцев не смог правильно среагировать на действия Пустовита, грубо нарушившего ПДД.

Калиниченко видел труп Машерова в морге.

Чтобы выяснить степень ответственности шофера Зайцева, опросили опытных водителей, возивших влиятельных пассажиров. Те заметили, что, поскольку столкновение самосвала и «Чайки» произошло практически на пересечении со второстепенной дорогой, Зайцеву следовало попытаться выехать на нее либо вырулить вправо на поле, где можно было погасить скорость. В свою очередь, судебно-автотехническая экспертиза ВНИИ судебных экспертиз Минюста СССР пришла к выводу, что водитель грузовика Николай Пустовит имел возможность предотвратить аварию, если бы своевременно снизил скорость, а вот его коллега в «Чайке» — нет.

За несколько лет до трагедии в Минской области в такой же ситуации оказался Алексей Косыгин: его водитель мгновенно среагировал на опасность и бросил автомобиль в кювет. Машина пропахала носом грядки с картошкой, зато глава правительства остался цел и почти невредим.

Внезапная смерть популярного республиканского лидера послужила триггером для различных конспирологических версий. По СССР поползли слухи о том, что ДТП — не более чем инсценировка несчастного случая. Кто-то вообще утверждал, что решение об устранении Машерова принималось на самом верху. Недавняя история знала подобные случаи: в 1948 году сотрудники МГБ замаскировали под автокатастрофу жестокую расправу над неугодным Сталину председателем Еврейского антифашистского комитета Соломоном Михоэлсом, и произошло это именно в Минске, куда жертву заманили под ложным предлогом.

«Смерть у Машерова непонятная, — говорит «Ленте.ру» известный белорусский журналист Михаил Дубицкий. — Он действительно вел довольно самостоятельную политику. Доходы союзных республик делились, значительная часть уходила в Москву и в другие республики, которые находились на дотации. Белоруссия была одной из самых развитых в промышленности и сельском хозяйстве. Себя она обеспечивала с лихвой. [Союзная власть] не разрешала оставлять эти доходы и забирала их, а Машеров был против. В Белоруссии такой подход считался справедливым. А за ее пределами, вполне возможно, у него были враги».

Машеров стал вторым за небольшой срок представителем руководства Белоруссии, попавшим в странное ДТП: в конце 1976 года нелепая авария в Брестской области унесла жизни председателя президиума Верховного Совета Белорусской ССР Федора Сурганова и командующего авиацией Белорусского военного округа генерал-лейтенанта Леонида Беды.

«Сталин говорил, что два раза — это уже не совпадение, — констатирует Максименков. — Но я думаю, это все-таки трагическая случайность. Хотя проблемы с охраной первых лиц в республике, конечно, были. Машеров постоянно летал на вертолетах без охраны, садился в болотах Полесья. Остался у него этот партизанский стиль работы».

«Отец мыслями уже был в Москве»

В 1980-м Брежнев тяжело болел и дряхлел на глазах. Вопрос о его замене не мог не обсуждаться политическими группировками. Однако у первого секретаря ЦК Компартии Белоруссии Машерова едва ли были серьезные шансы шагнуть сразу на главную должность в КПСС — вокруг генсека хватало и куда более явных претендентов. Впрочем, замена в высших эшелонах требовалась не только Брежневу.

«О том, что Машеров может стать преемником Брежнева, особо не говорили, — вспоминает Дубицкий. — Больше о его стремлении к самостоятельности и нежелании делиться. Повторюсь, вопрос был в нежелании кормить другие республики, которые, возможно, сами недорабатывали. Вот сейчас Россия нормально поднялась, а когда-то меня просто поразили пустые огороды в Свердловске, куда я приезжал по делам. То есть люди не привыкли вести свое сельское хозяйство».

Старшая дочь Машерова Наталья, современный белорусский политик, в начале 2000-х бывшая кандидатом в президенты, считает, что ее отец должен был стать новым премьером после Косыгина. Работа по этому назначению велась во время Олимпиады-1980. Многолетний глава правительства тогда готовился освободить свой пост из-за ухудшившегося здоровья.

«Сам Косыгин был не против [назначения Машерова], — утверждала Наталья Петровна. — Против была "украинская мафия" в Политбюро и [первый секретарь Московского горкома КПСС Виктор] Гришин. Еще одним кандидатом на этот пост был [первый секретарь ЦК Компартии Азербайджана Гейдар] Алиев. После Олимпиады отец мыслями уже был в Москве».

Косыгина 23 октября сменил Николай Тихонов, Алиев через некоторое время стал его первым замом.

Водителя грузовика Николая Пустовита приговорили к 15 годам лишения свободы за нарушение правил безопасности дорожного движения, повлекшее смерть нескольких человек. Отсидел он только пять лет, вышел по амнистии в честь очередной годовщины установления советской власти. В 1990-е Пустовит стал довольно успешным предпринимателем в аграрном секторе, не отказывался от интервью и всегда заявлял, что в его действиях на дороге не было злого умысла. Виновником он считал себя только условно, намекая на большую, чем установило следствие, степень ответственности водителя Тарайковича.

Историк Максименков не считает, что белорусского руководителя готовили на роль Косыгина. На его взгляд, Машерова могли взять максимум на должность первого заместителя председателя Совета Министров СССР.

«Но его историческая роль — это глава республики, — развивает свою мысль собеседник «Ленты.ру». — Машеров — прирожденный лидер. Доживи он до перестройки, мог бы стать председателем Президиума Верховного Совета СССР. Он опередил свое время. Думаю, что он придал бы перестройке несколько другое направление».

Еще долгие годы автокатастрофа будоражила умы советских людей — примерно как в новой России нападение на певца Михаила Круга.

Когда министра обороны СССР Дмитрия Язова в августе 1991 года бросили в тюрьму по делу ГКЧП, к нему в камеру сразу же привели некоего механика Юрия из Минска. Тот представился зятем покойного Машерова и попытался втереться в доверие к маршалу, рассказывая ему «подробности» автоаварии. Язов считал своего странного сокамерника подсадной уткой: он не сомневался, что хитрым оперативникам была известна его увлеченность этой темой и желание узнать, «как убрали Петра Мироновича».

«Не будем забывать: неспокойно было в Кремле, постоянно шла подковерная борьба за выживание, — рассуждал Язов о событиях 1980 года. — Политические "селекционеры" не дремали, они все чаще задумывались над своим будущим, понимали — Брежнев не вечен, и кадры подбирали себе под стать».