Путешествия на плато Путорана стали легче, быстрее, комфортнее и безопаснее, чем когда-либо прежде. Проект «Затундра», стартовавший несколько лет назад, предлагает не только самым опытным и смелым туристам, но и простым смертным на несколько дней окунуться в особую экспедиционную атмосферу, почувствовать себя первопроходцем, избранником судьбы, оказавшимся в не изученном и не освоенном цивилизацией месте. Это второй материал об особенностях путешествия на плато Путорана глазами журналиста Сергея Лютых, побывавшего на берегах озера Лама летом нынешнего года. Первый можно прочесть тут.
Полуостров Каменный похож на Крым. Есть некоторое сходство по форме и по расположению, относительно озера Лама. Намного меньше, конечно, но, с учетом рельефа, за день его не пройдешь.
В этом смысле парк-отель «Лама», где мы стали первыми гостями после реконструкции и перезапуска, расположен где-то в районе Евпатории, то есть в западной части полуострова. Утром второго дня нашего путешествия мы отправились в «Керчь», то есть на противоположный, восточный край.
Южный берег Каменного огибаем по воде на катере, любуясь чередой крутых горных склонов, по которым текут речки и ручьи. Каждый из них украшен каскадом водопадов. Сверху над этим всем возвышается плато, похожее на местность, образующую особый климат и курортный вайб Южного берега Крыма.
— Кстати, и аббревиатура получается одинаковая — ЮБК, — говорю Роме Кручинину, занятому фотосъемкой.
— Крым? Хм. Ну ты и фантазер! — улыбается он в ответ.
Этот заполярный ЮБК безлюден. Никакой тебе Ялты или Никитского ботанического сада. Ни души. Но, с другой стороны, здесь находится один из самых северных лесов в мире. Сходство с Крымом продолжало нарастать, когда мы высадились на каменистый берег достигнув перемычки — сухопутного участка, выполняющего тут роль Крымского моста, соединяющего полуостров с материком.
Со вчерашнего вечера, когда распогодилось, над Каменным светило незаходящее на ночь солнце. Ветер стих, воздух прогрелся градусов до 17, что очень тепло для глубокого Заполярья. Солнце успело подсушить воздух, пропитанный запахом хвои. В результате получился знакомый любителям целебный воздушный коктейль Южного берега Крыма. Недаром на Ламу с лета 1939 года привозили отдыхать пионеров.
Но это сходство минутное и обманчивое. Погода тут может кардинально меняться за часы, если не за минуты: штиль и солнце, сменяется холодным ветром и дождем, затем приходит туман. Теплу тут особо не за что зацепиться, ничто тут его не копит и не отдает потом, как теплое море — суше с вечерним бризом.
Мы поднимаемся от озера по курумнику, ориентируясь по свежей разметке, и упираемся в большую поваленную сосну.
— Вчера упала, — говорит один из гидов нашей группы Женя Папулов и передает по рации, что двигаться придется в обход. — А вот здесь, смотри, колония пищух. Прямо в курумнике. Один всегда на стреме. Как только видит кого-то — свистит, и все его сородичи прячутся.
Пищухи — это такие маленькие пушистые зверьки. Что-то среднее между хомяком и зайцем. Такое впечатление, что их сюда свезли в ссылку — как врагов народа, как сельхозвредителей, — слишком уж их забавный вид контрастирует с суровой окружающей средой.
Покинув логово пищух, выходим на относительно ровную площадку. Тут наш отряд разделяется: одна часть остается запускать дроны для видеосъемки живописной округи, другая идет на штурм Фестивальной — так называют господствующую на полуострове Каменный вершину, местную Ай-Петри.
Подниматься нужно по курумникам, преодолевая одну за другой ровные площадки, образуемые слоем застывшей магмы. Эти площадки называют полками.
— Камни эти неплохо бы скрепить цементом, а то гуляют прямо под ногами, — замечаю на одном из курумников. — Как будто кто-то набросал стройматериалов и бросил работу.
— Ну так есть же идея, что в здешних местах инопланетяне вели горную разработку. Забрали то, что им было нужно, и улетели, — говорит Степа Тихомиров, чьи пестрые штаны мелькают выше по склону.
— А нас, то есть всю земную жизнь, заселили сюда для переработки отходов горного производства, — продолжаю его мысль, втыкая острие трекинговой палки между булыжниками.
Жизнь здесь действительно похожа на какую-то инородную заразу, которая мажет курумники разноцветным слоем мхов и трав, нелепо торчит редким кустом или кривым деревцем, как первые подростковые усы. Ствол у такого редкого деревца склоняется под могучими заполярными ветрами, но не теряет попыток по-своему тянуться к небу. Где-то попадается и слой грунта-торфа, но часто в щелях между камнями чернеет мертвое ничто.
— Мне больше про заброшенную стройку или благоустройство нравится, — говорит Рома Кручинин, поднимающийся следом за мной.
— Мне тоже. Только держись все же чуть дальше, чтобы на тебя этот гуляющий булыжник не скатился, — отвечаю ему.
Самое логичное и простое объяснение — что это просто скала, которую медленно и методично дробила на камни замерзающая и размерзающаяся год от года вода, — кажется оскорбительным, особенно когда, развернувшись спиной к слону, любуешься все более красивым видом.
Поднимаясь к Фестивальной, можно полюбоваться и на озеро Лама, и на находящееся с другой стороны перемычки озеро Капчук, и на склоны множества окружающих их гор, за которыми прячутся другие горы и долины, уходящие далеко за горизонт. Что там находится? Мало кто знает. Плато Путорана по своей площади больше Великобритании (250 и 244,8 тысячи квадратных километров соответственно), но это все еще терра инкогнита, к пристальному изучению которой человечество еще не приступало.
По пути то там, то сям встречаем башенки из плоских камней — турики. Они служат ориентирами для тех, кто идет на Фестивальную. На один из этих туриков, стоящем на полке по прозвищу Геологическая, наброшена выцветшая рабочая куртка.
— Это ленивый альпинист. Он потихоньку поднимается с полки на полку все выше и выше. Полезен не только как ориентир, — рассказывает Женя.
— А что еще он умеет?
— Бороться с комарами и мошками, — отвечает гид и запускает руку в карман куртки. — Хм, пусто. Значит кому-то баллончик с понадобился. Что ж, положим другой. У нас много.
Он достал баллончик Рефтамида из рюкзака, положил в карман «ленивому альпинисту».
Женя Папулов — улыбчивый бородатый мужчина неопределенного, как у всякого профессионального туриста, возраста. Эти ребята не борются с морщинами, а обрастают ими с юности, поэтому нашему гиду может быть и тридцать лет, и шестьдесят. Двигаются они по-молодецки энергично, а размышляют как умудренные жизнью старцы, то есть не придавая особого значения тому, из-за чего обычные люди привыкли запариваться.
— Нет, я не с детства этим занимаюсь. Прежде чем увлечься туризмом, был джипером, — рассказывает Женя, наливая горячий травяной чай с медом из своего термоса во время одной из множества остановок, чтобы все успели сфотографировать все, что им нужно.
Из всей туристической палитры Папулов выбрал и освоил технический альпинизм. Как он сам объяснил, это когда люди поднимаются в гору самым трудным путем.
— Вот так — напрямик, — рубит он рукой воздух, указывая на противоположный склон горы.
У Жени и еще одного гида Вики Симоновой — свой турклуб «Горностай» в уральском поселке Полевской. Среди ребят, с которыми они занимаются, есть спортсмены профессионального уровня, победители и призеры соревнований. На Ламе Женя третий год. Здесь они с Викой не только работают, но и отдыхают, планируя и проходя многодневные маршруты, предназначенные только для опытных туристов.
Возможность познакомиться, пообщаться и пройти по маршруту бок о бок с такими людьми, как Папулов, — один из доводов в пользу путешествия на плато Путорана. Интересно, как он общается с воспитанниками, подгоняет их на маршруте?
С нами Женя максимально мягок и добр. Он знает, что бесчисленные остановки на подъеме, сделанные ради фоток, — это глупость, ведь все самое живописное открывается на вершине, но не ругается и даже не хмурится, только предупреждает, что время на подъем ограничено — ведь придется еще спускаться.
Острее всего в нашей группе это чувствует Алексей Тайганавт — самый таинственный и мистический член нашей группы. Он рвется вперед так, что едва не отрывается от группы. С остальными все понятно: спецкор «Ленты.ру», спецкор ТАСС, фотограф, видеограф, блогер, представители «Норникеля» — подтянутые в спортивном плане и привыкшие к разным командировкам представители медиаиндустрии. Алексей тоже вроде как тревел-журналист из Красноярска, но, видимо, еще и шаман по совместительству.
Первое, что бросается в глаза, — слово «Свобода», которая отпечатано на его шапке и вытатуировано прямо на голове.
— Это один из символов столбизма, — говорит он и, убедившись, что собеседник не понимает, о чем речь, спокойно и обстоятельно рассказывает об особой субкультуре, связанной с красноярскими Столбами, зародившейся еще в XIX веке. Это, скажем так, общество вольных скалолазов, у которых свой взгляд на жизнь. Про столбизм Алексей рассказывает ярко и красноречиво, но все же как человек со стороны. Еще ярче и красноречивее у него получается задумчиво молчать, стоя где-нибудь у обрыва.
— А где Алексей? — спрашивает Женя, оглядывая группу на спуске.
— За него беспокоиться смысла нет. Он раньше нас дойдет до базы, пройдя пешком весь полуостров, — шутит Степа.
— В шкуре, которую одолжит у медведя, — добиваю его пассаж.
В это время за нами на склоне появляется фигура загадочного красноярца. Кстати, Тайганавт — это не просто псевдоним. Несколько лет назад Алексей вписал его в паспорт как официальную фамилию вместо прежней — Кривогорницын, а еще умудрился указать в качестве национальности «сибиряк». Отметим, что с чувством юмора у Леши все в порядке.
По возвращении c так и не покоренной нами Фестивальной в парк-отель «Лама» нас ждали шведский стол, уютные новехонькие номера со всеми удобствами — светом, водой и интернетом. Вновь, как и днем ранее, возникло чувство контраста между тем, насколько суровым заполярный туризм представляется из Москвы, и тем, насколько он в реальности комфортен. Хотя правильнее сказать — стал комфортным благодаря масштабному многолетнему проекту «Затундра», реализуемую «Норникелем».
Речь не просто об отремонтированной базе отдыха «Лама» с уникальным бревенчатым домом в форме самолета, построенном еще в 1941 году.
Суть проекта в том, чтобы постепенно объединить работающих тут людей, турбазы, отели и глэмпинги, транспорт и ресурсную базу в единое целое, где все заботятся друг о друге, о туристах и об окружающей среде, а не о сиюминутной выгоде. Основой для «Затундры» стало соглашение, подписанное в 2021 году между правительством Красноярского края, «Норникелем» и компанией «Васта Дискавери», которое входит в утвержденную президентом стратегию развития Арктической зоны России до 2035 года.
— Название «Затундра» — историческое: так издревле именовали лесотундровую область, расположенную вдоль рек Пясина, Хета и Хатанга, — рассказывает Вика Симонова, когда мы идем по второму за день трекинговому маршруту на противоположном от нашей базы берегу Ламы, стартовав от парк-отеля «Нералах» к красивому и величественному Нералахскому водопаду.
— Это если двигаться с севера, что ли, со стороны Северного Ледовитого океана? — уточняю у нее.
— Нет, это если идти с запада, со стороны Урала через Западную Сибирь. Люди шли через тундру, а затем натыкались, к своему удивлению, на здешний лес, поэтому и прозвали его «за тундрой», — объясняет гид.
Тесный контакт между парк-отелями «Лама» и «Нералах» — одно из проявлений того, что будет представлять собой «Затундра», когда достигнет пика своего развития. Оба объекта построены и обустроены с использованием современных технологий, представляют сопоставимый уровень услуг. Гиды и там, и там действуют как один слаженный коллектив, находятся всегда на связи друг с другом, охотно обмениваются всем необходимым. Отдыхающих с «Нералаха» водят на маршруты, проложенные по полуострову Каменный, а отдыхающих с «Ламы», соответственно, будут по примеру нашей — первой с открытия группы — принимать в «Нералахе».
Это, конечно, не принципиально новый, а вполне традиционный для Севера подход: здесь люди помогают друг другу. Но теперь предполагается, что все будет организовано на качественно новом уровне, без неприятных сюрпризов, когда на берег высаживаются невесть откуда взявшиеся дикие туристы со сломанными веслами и просят помочь с эвакуацией на Большую землю. Всякий человек, прибывший на Крайний Север, должен понимать, что тут для единоличников не место.
— Многие норильчане на Ламе еще не бывали, — говорит Степа Тихомиров. Он из Читы, но живет и работает в Норильске.
Вообще же, как предполагают гиды, за летний сезон 2025 года на озере побывает около двух тысяч человек, что, конечно, в сотни раз меньше, чем где-нибудь на Кавказе, на Байкале и Алтае.
Неофициальное подведение итогов второго дня нашей мини-экспедиции на плато Путорона, как и первого, проходило в бане на живописном берегу Ламы. В ледяную воду этого озера иначе как после парной не залезешь, а не окунуться вовсе — грех. Главное, что обошлось без происшествий, разве только Рома нечаянно наступил на объектив моего фотоаппарата, который я положил на землю, чтобы надеть ветровку, когда мы поднимались на Фестивальную. Бленда лопнула, но объектив выжил, так что не беда.
Одним из приятных открытий стала то, как хорошо на Ламе работает техника, которую глушат во многих других живописных местах России.
— Я был уверен, что мой дрон сломан, после того как безуспешно пытался поднять его над Байкалом. А тут он настроился за пять минут и прекрасно полетел, — восторженно говорит мой сосед по комнате Андрей Карташов.
— А у меня очнулся спутниковый мессенджер, который не работал Кавказе. Доставил сообщение жене, что со мной все в порядке, и ответное получил. Навигация, погода и другие его примочки тут работают отлично, — ответил я.
Но главное, хоть и не очень мудреное открытие было сделано нами только на третий день, которому посвящен следующий текст о путешествии на плато Путорана.