«Меня зовут Авас», «мировой закусон», «вкус спессфисский», «в Греческом зале, в Греческом зале...» — эти реплики, некогда звучавшие по советскому радио и телевидению, и по сей день помнят миллионы россиян. Как помнят они и имя Аркадия Райкина, который на протяжении нескольких десятилетий был самым популярным артистом эстрады огромной страны. О том, что стояло за его успехом и как великий сатирик несколько раз чуть не лишился всего, рассказывает материал «Ленты.ру» из цикла «Жизнь замечательных людей».
Декабрь 1939 года. Европа стоит на пороге крупнейшей за всю историю человечества войны. В СССР после десятилетия полномасштабных репрессий царит атмосфера страха и недоверия. В Кремле тем временем готовят большой праздник — 60 лет исполняется «вождю народов». В Большом театре о приказе выступить перед Сталиным узнает молодой артист эстрады Аркадий Райкин. «Естественно, ни вопросов, ни возражений быть не может», — слышит опешивший, по сути, только начавший карьеру комедиант.
Проходит несколько репетиций, но в день юбилея, утром 21 декабря, артистам объявляют об отмене выступлений — Сталин передумал. У Райкина будто груз с плеч свалился — больше можно не переживать о том, как вождь отреагирует на его репризы. Тем более что в Москве молодой ленинградский артист бывал весьма редко.
Аркадий возвращается в гостиницу уже поздней ночью, в первом часу. Его встречает сотрудница: «Где же вы пропадали? Мы вас искали по всей Москве. Концерт-то был». В легкой панике Райкин звонит дежурному Комитета по делам искусств, который его разыскивал. Тот сокрушенно подтверждает: «Концерт кончился, ложитесь спать».
Кажется, Аркадий из-за произошедшего переживал не слишком сильно, поскольку действительно лег спать и даже быстро уснул. Вот только в пять утра в его номере раздается телефонный звонок. В трубке звучит короткий приказ: «Быстро одевайтесь, едем в Кремль». Райкин решает было, что его разыгрывают, но у дверей гостиницы действительно ждет машина. За считаные минуты артиста доставляют в Кремль и отводят в Георгиевский зал, в котором идет одно из знаменитых, длиною во всю ночь сталинских пиршеств.
Райкина встречают радушно. Сталин лично наполняет для него фужер вина со словами: «За удовольствие, которое вы доставляете людям!» Всего захмелевший вождь произносит аж семь тостов в честь молодого артиста, что не останется незамеченным присутствовавшими.
В течение последующих предвоенных лет он еще не раз выступит в присутствии Сталина, хотя и в куда более формальной обстановке больших концертов. В любом случае, признание главы государства определенно стало для молодого артиста, хотя бы на короткий промежуток времени, своеобразным оберегом от всевозможных напастей.
После того вечера к Райкину пришли эстрадная слава и известность. Но он легко мог до них и не дожить, и вовсе не из-за Сталина.
Отец Аркадия был человеком крупным, упрямым и религиозным — строго соблюдал все еврейские обряды. Исаак Давидович работал в порту, а его супруга Лея Борисовна была акушеркой в больнице. Аркадий, родившийся в октябре 1911 года, был для уже разменявшей четвертый десяток пары первенцем. Вслед за ним на свет появились две девочки. Райкины жили в Риге, но разразившаяся Первая мировая война вскоре вынудила их бежать из ставшего прифронтовым мегаполиса в Рыбинск, старый городок на берегу Волги.
Детство Аркаши пришлось на время больших перемен. В Рыбинске семья влачила довольно скудную и голодную жизнь: вещи приходилось обменивать на еду, а из всех праздников семья могла позволить себе отмечать только религиозные. Правда, дети в синагогу совсем не стремились.
По окончании Гражданской войны Райкины вновь переехали, на этот раз — в Петроград, где жили их родственники. Там на 13-летнего мальчика неожиданно обрушилась тяжелая болезнь: он простудился, а ангина дала осложнение на сердце. Аркаша оказался прикован к кровати из-за ревматизма и ревмокардита. Почти целый год он провел неподвижно в кровати или кресле, испытывая боль в суставах при любом, даже малейшем движении. Оторванный от друзей и простых мальчишеских развлечений, Райкин много и запойно читал.
А затем болезнь, несмотря на неблагоприятные прогнозы врачей, неожиданно отступила. Аркадий вновь пошел в школу, а вечера проводил уже не на улице, как до недуга, — в жизнь подростка вошла любовь к театру.
Однажды Аркаша прихватил с собой на спектакль сестер, но не предупредил родителей. Представление длилось до девяти вечера — за это время домой успел вернуться отец, который, не застав детей, бросился на их поиски и чуть не закатил в здании театра скандал. Когда же Райкин пожелал связать со сценой свою дальнейшую судьбу, это решение было воспринято в штыки. Отец говорил, что его сын никогда не станет «клоуном».
Тут он оказался прав — клоуном Райкин действительно не стал. Путь его лежал на эстраду. Правда, выдался он весьма замысловатым.
Когда школа с физико-математическим уклоном оказалась позади, Аркадий начал совершать первые робкие шаги к мечте. В 1928-м он устроился в небольшой Ленинградский передвижной театр актером, но уже в следующем году работал химиком-лаборантом на Охтинском химическом заводе. А с 1931 по 1935 год он учился в Ленинградском институте сценических искусств.
Это произошло в 1928-м, когда Райкин, окончив школу, отправился в Москву. Закоренелый любитель театра, он хотел заглянуть в столичные дворцы культуры. К тому времени он уже знал многочисленные способы проникнуть в зал без билета, которые прекрасно сработали и в Москве.
Только вместо обычного спектакля он попал на концерт для номенклатуры, приуроченный к партийной конференции. Райкин не мог знать, что на таком мероприятии билет (точнее — мандат) спрашивали дважды, второй раз — на выходе. Артиста арестовали по подозрению в шпионаже и отвезли в Бутырскую тюрьму, где устроили допрос.
Подробностей пребывания Райкина в заключении сохранилось немного, но известно, что доставалось Аркадию не только от следователей, но и от сокамерников, которые считали его подсадным. Затем его отправили по этапу под Рыбинск. Почти год Райкин писал кассационные жалобы, доказывая, что произошло недоразумение. Случилось чудо: по одному из его прошений пришел документ о полном освобождении. Но эффект тюрьма произвела на артиста сильный. По словам его биографа Елизаветы Уваровой, он «испугался на всю жизнь».
Еще одно важное событие в жизни Аркадия произошло на последнем курсе института. В 1935 году он женился. Избранницей стала девушка, которая запала ему в душу еще в подростковом возрасте. Уже тогда он выступал с самодеятельными номерами перед сверстниками, и его пригласили выступить в соседней школе.
Артист впоследствии и сам запамятовал, с каким номером выступал, но хорошо запомнил девочку в красном берете, у которого вместо короткого хвостика в центре была дыра, а через нее была эффектно пропущена прядь черных волос. Спустя несколько месяцев обладательница берета встретилась ему на улице, однако мальчик спасовал, не решившись заговорить с незнакомкой. И еще через несколько лет Райкин совершенно случайно столкнулся с той самой девушкой в студенческой столовой и тут же позвал ее в кино. В темноте зрительного зала Аркадий сделал ей предложение.
Девушку звали Руфь Иоффе, но в кругу близких она была Ромой, как ее в шутку окрестили родители, мечтавшие о мальчике. Рома приходилась двоюродной племянницей известного физика Абрама Иоффе. Конечно, одного ее согласия оказалось недостаточно — родители Руфи поначалу противились свадьбе с непонятно откуда взявшимся Райкиным, но все же сдались под натиском юношеского упрямства.
Новобрачные поселились в семье Иоффе, но Аркадий быстро взвыл из-за вредной тещи, которая не переставала его поучать и воспитывать даже после рождения дочери, появившейся на свет в 1938 году. После очередной склоки Райкин взял маленькую Катю и укатил уже к собственным родителям. Вслед за ними переехала и Рома. Но жизнь в отеческом доме не получилась долгой.
После окончания учебы Райкин играл в Ленинградском театре рабочей молодежи (сейчас — театр «Балтийский дом») и снимался в кино — в фильмах «Огненные годы» и «Доктор Калюжный». Карьера киноактера в итоге не сложилась, зато эстрадные номера, которые ему доверяли в театре, указали молодому артисту подходящее направление карьеры.
Осенью 1939 года Райкин принял участие в 1-м Всесоюзном конкурсе артистов эстрады, на котором он был удостоен второй премии в категории «Разговорные жанры». Победа моментально сделала его заметным. Его имя на афишах теперь писали красной строкой — показатель звездности. Он устроился работать конферансье в Ленинградском театре эстрады и миниатюр и за несколько лет стал его незаменимым сотрудником, а затем и художественным руководителем. Помог ему в этом в том числе и вышеупомянутый концерт в честь дня рождения Сталина.
В июне 1941-го Райкин с женой Ромой и театром находился на гастролях в Днепропетровске. Фашисты уже бомбили Киев, поэтому выступления были отменены. Выбраться из зоны боевых действий ленинградским артистам помог будущий генсек Леонид Брежнев, из-за приглашения которого Театр эстрады и оказался на Украине.
«Приехали в Ленинград, когда уже эвакуировались театры. Вывозили детей. Михаил Михайлович Зощенко предложил Роме отправить нашу трехлетнюю Катю с детьми писателей, они выезжали куда-то под Ярославль. Девочку собрали, посадили на поезд. Через десять дней получаем телеграмму, что она больна — двустороннее воспаление легких. Не ест, плачет, зовет маму. Несмотря на все сложности, Рома помчалась в Ярославль. Через несколько дней я получаю еще более страшную телеграмму. Схватив первый попавшийся под руки маленький чемоданчик, в котором обычно носил грим, кидаю туда два свежих воротничка и без вещей всеми правдами-неправдами добираюсь до Ярославля», — вспоминал Райкин это тревожное время.
К счастью, ребенок выжил — как некогда в детстве победил болезнь и сам Райкин. Путь домой, в блокадный Ленинград, был закрыт, а Райкин бросился к семье без вещей и денег. Выручила Ярославская филармония, предложив выступить с творческим вечером. Последующие годы Райкин и его театр выступали под артобстрелами, ездили по дорогам, которые бомбил враг, а однажды застряли с автобусом на горном перевале в жуткую метель.
Снаряд также попал и в сцену, на которой должны были выступать артисты, но из-за их задержки расписание изменили — так они избежали гибели во второй раз за день.
Количество сыгранных в войну спектаклей так и не было посчитано. Но артисты выступали без устали.
Райкин в таких экстремальных условиях познавал азы руководства театром, разбирался в организационных, хозяйственных и творческих вопросах, решал всевозможные проблемы. Он был и худруком, и режиссером, и ведущим исполнителем. В 1943-м молодой артист успел сняться в фильме «Концерт фронту» Михаила Слуцкого, где сыграл обаятельного киномеханика.
В 1944 году Райкин убрал «эстраду» из названия своего театра, и он стал Ленинградским театром миниатюр. Это ознаменовало и отказ от концертных номеров. А значит, нужно было срочно создавать новую программу.
После войны Райкин вместе с писателем-сатириком Владимиром Поляковым создал свои первые — и ставшие в итоге легендарными — театральные программы, такие как «На чашку чая», «Не проходите мимо» и «Откровенно говоря». Аркадий обрел всенародную популярность: его выступления крутили на радио и телевидении, а записи номеров расхватывали с прилавков. Особенно публика полюбила стремительные переодевания артиста. Райкин, создавший целый ансамбль непохожих друг на друга сценических образов, стал мастером перевоплощения.
В 1950-х Райкин с большим успехом проехал с гастролями по странам Восточного блока, выступал в Польше, Болгарии, Венгрии, Чехословакии, Румынии, ГДР и даже на международном фестивале пантомимы в Западном Берлине. А уже в 1964-м он покорил Великобританию. Лучшие номера театра были адаптированы для британской публики. Подготовка к съемкам цикла картин режиссера Джо Маграса заняла у артистов около года.
Сам Райкин в номерах говорил на русском, а его партнер, как бы переспрашивая, переводил его слова публике. Съемки вели в небольшом зале перед публикой, купившей билеты. Шумная реакция зрителей предрекла большой успех — так и получилось. Вскоре Райкина позвали в Англию снова. Вторая поездка состоялась в июне 1965-го. Аркадий успел обрести множество англоязычных поклонников, что вполне могло вызвать раздражение советских властей, поэтому третий запланированный тур был отменен. Вместо Райкина в Англию отправилась певица Людмила Зыкина. Не состоялись и гастроли по Японии и США.
Райкин воспринимал невозможность выезда за пределы Восточного блока болезненно. За более чем четыре десятка лет Ленинградский театр миниатюр провел в зарубежных турне всего двадцать недель, преимущественно в дружественных для СССР странах.
В популярность Райкина внес немалый вклад и его талант находить для своих реприз одаренных, блестящих авторов. До 1960-х он активно сотрудничал с такими писателями, как Владимир Поляков, Михаил Червинский, Александр Хазин. В 1962 году после гастролей в Одессе и знакомства с молодежным театром «Парнас-2» он пригласил к себе одесситов Михаила Жванецкого, Виктора Ильченко и Романа Карцева.
Михаил Жванецкий вскоре вырос в большого сатирика и написал множество текстов, с которыми выступал Райкин. А затем он стал исполнять их самостоятельно. Однако, по мнению худрука Театра миниатюр, такая самостоятельность была недопустима. В 1970 году он уволил Жванецкого, а Карцев и Ильченко ушли вслед за земляком и другом.
Дело в том, что Райкин всегда очень ревностно относился к вниманию публики и не любил делить сцену — ему было мало себя на ней. Но, прекрасно осознавая свой статус всенародного любимца, не отказывал коллегам в помощи или заступничестве. Так во второй половине 1940-х Аркадий поддерживал оказавшегося в опале писателя Михаила Зощенко, заказывая у него юмористические рассказы.
«Его последовательно заталкивали в гроб, оставили без средств существования», — вспоминал Райкин о Зощенко. — Страшно вспоминать, в каком состоянии оказался Михаил Михайлович. Не без некоторых колебаний — очень не хотелось получить отказ — я обратился к нему с просьбой написать для нас миниатюру. Так появилось "Доброе утро". Мы вводили ее в разные спектакли, но, к сожалению, первое время имя автора неизменно снималось с афиши. Тут я оказался бессилен».
Это не единственный случай, когда Райкин хоть и робко, но все же сопротивлялся требованиям советской власти. Еще один случай был связан со спектаклем «Плюс-минус», который впервые показали в Ленинграде весной 1970 года, когда в СССР отмечали столетие со дня рождения Владимира Ленина. «Плюс-минус» был задуман Райкиным как остросоциальный — в постановке, например, была пьеса «Рельсы гудят», посвященная умирающим деревням. Но куда более провокационным оказался написанный писателем Леонидом Лиходеевым вступительный монолог, включавший в себя цитаты Ленина. Речь высмеивала советских бюрократов.
Монолог Аркадий исполнял с купюрами, но все равно нарвался на гнев номенклатурщиков. На Райкина принялись строчить доносы, а в театре начались постоянные проверки. В зрительном зале на каждом спектакле заседали и что-то постоянно хмуро записывали члены бесчисленных комиссий. Вскоре артиста вызвали в ЦК к завотделом культуры Василию Шауро. Тогда Аркадий перенес первый инфаркт — из кабинета на Старой площади его на носилках отправили в Кунцевскую больницу.
И это был не конец. Пока он лежал в больнице, про Райкина успели расползтись безумные слухи: якобы он собирался бежать в Израиль и сначала отправил туда гроб с останками матери, наполненный с золотом. Поговаривали также, что его супруга руководила большой группой сионистов на территории Украины и сам Аркадий уже давно под следствием и находился вовсе не в палате, а в тюремной камере.
После инфаркта Райкин не только продолжил исполнять свой «Плюс-минус», но даже встретился с Шауро повторно и поговорил с ним настолько откровенно, насколько это было возможно. После этого слухи, ходившие о Райкине, как-то неожиданно сдулись и исчезли. Однако здоровье артиста было подкошено. Весь седой, похудевший, он уже не мог давать то же количество спектаклей. А без участия Райкина посещаемость театра резко падала.
Наступили 1980-е. Райкин уже разменял седьмой десяток, носил звания Народного артиста СССР и Героя Социалистического Труда, получил Ленинскую премию и был увенчан многими другими наградами. Он изо всех сил пытался наладить работу театра так, чтобы она не зависела от него самого. Вывел на сцену сына Константина — тот уже был любимцем публики, известным по работам в «Современнике» и кино. В то же время напряженные отношения с партийной верхушкой Ленинграда вынудили Райкина на отчаянный шаг — он попросил у Брежнева разрешения перевезти театр в Москву.
Генсек одобрил просьбу. В 1983 году труппе выделили здание бывшего кинотеатра «Таджикистан» на Шереметьевской улице. Пока шла реконструкция, театр в течение четырех лет выступал в различных концертных залах. Но большая часть этих спектаклей шла уже без Аркадия Райкина. Его последним номером стал «Мир дому твоему», написанный в 1984-м.
Аркадий Райкин ушел из жизни 17 декабря 1987 года. Вместе с ним ушла и целая эпоха советского эстрадного искусства. Реплики, брошенные им со сцены, превратились в расхожие афоризмы. «Музей... Нечем банку открыть». «Я тебя уважаю, ты меня уважаешь — мы уважаемые люди». «В принципе ты прав, но по существу глубоко ошибаешься». «Грубо говоря — сказать не решаюсь, а мягко выражаясь — нет слов». Но Райкин всегда находил слова, даже когда цензура давила со всех сторон. Когда говорить было смертельно опасно, но молчать нельзя, он выходил на сцену и задавал жару.
В скетчах Райкина дача взятки превращалась в безумный батл, пьяница отчитывал собравшихся на его суд, высокий начальник почивал на столе в одежде жены. Его комедийные номера представляли собой абсурдистский слом архитектуры советского быта, понятный и смешной в первую очередь для тех, кто жил в одно с ним время, но и не только для них. Он высмеивал хамство, глупость, пошлость, бюрократизм — вещи, как оказалось, неистребимые. Легендарные номера Аркадия Райкина актуальны и по сей день и будут такими еще очень, очень долго.