Ровно 35 лет назад правительство СССР разрешило крымско-татарскому народу, депортированному в Среднюю Азию в 1944 году, вернуться в Крым. Отдельные семьи и целые общины самостоятельно переселялись на полуостров и раньше. В Крыму они столкнулись с неприятием местного населения и противодействием властей: крымским татарам отказывались продавать жилье, не выделяли землю под строительство домов, не оформляли прописку, не принимали на работу. Им приходилось ставить времянки на бесхозных землях, что приводило к конфликтам с милицией. Однако крымские татары не сдавались, посылали делегации к руководителям СССР и даже митинговали на Красной площади, чем напугали тогдашнего хозяина Москвы Бориса Ельцина. «Лента.ру» — о драматическом возвращении репрессированного народа на историческую родину.
Осенью 1992 года в совхозе «Алушта» в Крыму сложилась критическая ситуация: прибывшие на полуостров крымские татары, не получившие обещанной земли, начали строительство жилья прямо в персиковом саду. К тому времени уже не существовало Советского Союза, чье руководство разрешило репрессированному народу вернуться на историческую родину, а власти независимой Украины не хотели заниматься решением чувствительной проблемы. Не найдя выхода из ситуации, люди самовольно заняли земли и возвели времянки в местечке Красный Рай.
В ночь на 1 октября подразделения крымской милиции снесли все строящиеся дома. Крымские татары восстановили свой палаточный лагерь, однако две недели спустя украинские силовики предприняли повторную попытку разгрома.
«Красный Рай превратился для крымских татар в ад», — упражнялась в искусстве заголовка центральная пресса.
В знак протеста крымские татары провели пикеты и на полчаса перекрыли дороги, ведущие в Симферополь, намекая, что могут блокировать все транспортные артерии полуострова.
Организация возвращения крымско-татарского народа в Крым стала одним из провалов национальной политики Украины. Из 200 тысяч человек, приехавших на полуостров к октябрю 1992-го, лишь 80 тысяч имели свое жилье, а 120 тысяч остались бездомными.
Во время Великой Отечественной войны крымские татары, как и еще несколько народов, подверглись принудительной депортации: в мае 1944-го их посадили в теплушки и отправили в Среднюю Азию, обвинив в сотрудничестве с нацистской Германией. Крымскую автономию ликвидировали. Много дней люди ехали в совершенно невыносимых условиях, без нормального питания, туалета и отдыха. Наименее выносливые, дети и старики, массово гибли в пути. В Узбекистане, Казахстане и Таджикистане крымских татар выгружали в неосвоенной местности без каких-либо условий для жизни. Им в прямом смысле приходилось бороться за свое существование.
Но тяжелая ситуация закалила выживших. Крымцы не смирились со своей судьбой и мечтали вернуться на полуостров. После смерти Сталина в 1953 году режим их содержания несколько смягчили. Вынужденные переселенцы поверили, что скоро власти во всем разберутся и восстановят справедливость в отношении целого народа.
На XX съезде КПСС в 1956 году Никита Хрущев осудил депортацию народов. С людей сняли ограничения на поселение, но отказались возвращать конфискованное при выселении имущество и запретили приезжать в прежнее место жительства. Чуть позже исключение сделали для северокавказских народов.
Перед выходом указов о восстановлении национальной автономии чеченцев, ингушей, калмыков, балкарцев и карачаевцев на Украине прошла кампания протестов и обращений жителей Крыма, бывших партизан и партийных работников в ЦК и лично Хрущеву с требованием не допустить возвращения крымских татар. Первый секретарь очень рассчитывал на поддержку украинского руководства в борьбе за укрепление своей власти и не хотел лишиться его лояльности из-за такого «пустяка».
Начиная с 1957 года крымские татары неоднократно обращались к руководителям СССР с просьбой решить свой национальный вопрос. В Москву посылались делегации из самых заслуженных и уважаемых людей: это были старейшие члены партии, фронтовики, партизаны, герои Советского Союза, бывшие члены правительства Крымской АССР, ученые и писатели. Им удалось добиться приема у Анастаса Микояна, который пообещал разобраться с проблемой и доложить о прошениях крымских татар Хрущеву. Однако в реальности дело с мертвой точки почти не сдвинулось.
«Главная причина, почему не была восстановлена крымско-татарская автономная республика, заключалась в следующем: территория ее была заселена другими народами, и при возвращении татар пришлось бы очень многих людей снова переселять, — объяснял Микоян в мемуарах. — Кроме того, крымские татары были близки к казахским татарам, да и к узбекам. Они хорошо устроились в новых районах, и Хрущев не видел смысла вновь их переселять, тем более что Крым вошел в состав Украины. Но татарская интеллигенция не могла смириться с потерей Крыма и еще долго добивалась возвращения».
Летом 1987 года движение крымских татар приняло организованные формы, активисты обращались в партийные и советские органы с просьбой пересмотреть законодательные акты по упразднению Крымской АССР. 9 июля всемогущее Политбюро ЦК КПСС специально собралось для того, чтобы предметно обсудить назревшую проблему.
За столом поспорили о прошлом крымско-татарского народа: когда Анатолий Лукьянов сказал, что среди них было много предателей, Михаил Горбачев напомнил, что и у русских были власовцы, а Калмыкскую АССР восстановили, несмотря на то, что некоторые калмыки служили в вермахте.
Эти слова во многом стали отправной точкой в восстановлении исторической справедливости в отношении крымских татар. Первые лица государства сошлись во мнении, что сталинские депортации народов были неоправданными, однако если ингушей, карачаевцев, калмыков вернули на прежние места проживания, то в отношении немцев Поволжья и крымских татар этого почему-то сделано не было.
Кстати, на том заседании члены Политбюро затронули и принадлежность Крыма. Так, опытнейший Андрей Громыко назвал передачу полуострова Украине произволом, а Горбачев, во что сегодня многие не поверят, резюмировал:
При этом от обсуждения необходимости вернуть в Крым крымских татар лидеры государства явно пытались уклониться и в целом дискутировали неохотно. Горбачев подчеркнул, что ситуация после 1944 года значительно изменилась, поэтому «отдать Крым татарам теперь уже нельзя».
В итоге, как это зачастую бывало, члены Политбюро пришли к половинчатому решению. «Надо в Узбекистане создать условия для полнокровной жизни татар, позаботиться о них, — подвел черту Горбачев. — Кто уже оказался в Крыму, пусть там и живут, им тоже надо оказывать помощь. Но вести работу, чтобы задержать переселенчество в Крым. Призывать людей стоять на почве реальности».
Для рассмотрения поднимаемых крымскими татарами вопросов создали специальную комиссию во главе с Громыко.
Депортированный народ был недоволен тем, что его проблема не решается, и 25 июля 1987 года в Москве прошла несогласованная манифестация крымских татар, которые под угрозой голодовки уже не просили, а требовали восстановления автономии Крыма.
Люди несли портреты Ленина и Горбачева, кричали о необходимости восстановить национальную автономию. Эти 800 (по оценке одного из очевидцев) человек были настроены крайне решительно, после многочасовых скандирований срывали голос и не могли разговаривать.
«Прибежали милиционеры, выхватили плакат и разорвали его, — вспоминал участник акции Низами Ибраимов. — Лозунг удалось продержать всего пять-шесть секунд. Наших арестовали милиционеры, сотрудники КГБ, наблюдавшие со стороны. Я тоже побежал и влился в толпу».
По его свидетельству, плакаты с лозунгами принесли две девушки: они зашли в туалет около Мавзолея, написали губной помадой на бумаге и затем скрытно вынесли их на площадь.
Милиция не применяла к демонстрантам силу, но выставила на их пути кордон и перекрыла Красную площадь, чтобы избавиться от зевак. Те, впрочем, из-за забора советовали крымским татарам убираться восвояси. На место событий к органам правопорядка прибывало подкрепление, появились водометы. Чтобы людей не смогли вынести по одиночке, митингующие сели на брусчатку и взялись за руки.
Ельцин, по своему тогдашнему обыкновению, собирался выйти к активистам для прямого разговора. Милиция, опасавшаяся, как бы партийному лидеру не прилетело от горячих южан, заметно нервничала, но грань все-таки не перешла.
Около 300 человек провели на Красной площади всю ночь и согласились разойтись только после того, как им пообещали встречу с Громыко.
Ибраимов считает, что столичные правоохранители боялись применять силу, поскольку для тогдашнего руководства было важно демонстрировать демократию.
Крымцы не снизили свою активность и в последующие дни провели демонстрации на Пушкинской площади и в Измайловском парке. Милиция не чинила им препятствий, лишь предупредила об ответственности за нарушение паспортных правил. Газеты объяснили манифестации в Москве происками Запада: мол, сотрудник американского посольства подстрекал крымцев к проведению массовых сборищ.
По мнению одного из участников событий, именно после московских акций стало возможным возвращение крымских татар на полуостров.
Резко возросшая уличная активность весьма озаботила московские власти, ведь до крымцев в столице прилично пошумели активисты патриотического общества «Память». Уже 11 августа Моссовет принял важный для своего времени документ — «Временные правила организации и проведения собраний, митингов, уличных шествий, демонстраций и иных мероприятий на улицах, площадях, проспектах, в парках, садах, скверах и других общественных местах города Москвы». Ельцин поспешил подписать его без согласования в ЦК КПСС, чем навлек на себя гнев партийной номенклатуры.
Это был один из первых в СССР правовых актов, конкретно регламентирующих свободу собраний. Так крымские татары, сами того не желая, приложили руку к коренным переменам в стране.
Вице-президент СССР в 1990-1991 годах Геннадий Янаев вошел в историю как политический неудачник, карикатурный персонаж и запомнился обывателю прежде всего трясущимися руками на легендарной пресс-конференции заговорщиков ГКЧП. К сожалению, в его случае сработало правило, озвученное Штирлицем: запоминается последняя фраза. А ведь до путча у Янаева была довольно успешная карьера и, как ее важная грань, — участие в судьбе крымско-татарского народа.
Именно Янаеву доверили возглавить комиссию по проблемам крымско-татарского народа, образованную 12 июля 1989 года постановлением Совета национальностей Верховного Совета СССР.
«Все члены комиссии, за редким исключением, были горячо заинтересованы в успехе дела, — рассказывает «Ленте.ру» один из них, в ту пору народный депутат СССР Владимир Самарин. — Вспоминаю сейчас своих коллег, это были прекрасные люди. Я тоже всем сердцем воспринимал [крымско-татарский вопрос]. Для меня было странным, что с этим народом случилось такое несчастье».
В Узбекистане орловский писатель Самарин стремился выяснить, что думают представители крымско-татарской элиты — ученые, писатели, офицеры, ветераны войны.
«Один старик рассказал историю, — продолжает Самарин. — Бой вел батальон, в котором служили три или четыре крымских татарина. С одним из них, пулеметчиком, он служил в одной роте. Этот старик был членом партии, и к нему не подошли. А пулеметчика забрали [особисты прямо с позиции]. Представляете, человек бьет по фашистам, а ему заламывают руки и уводят!»
Правовые ограничения по переселению были сняты только после принятия 14 ноября 1989 года Верховным Советом декларации «О признании незаконными и преступными репрессивных актов против народов, подвергшихся насильственному переселению, и обеспечении их прав». 28 ноября того же года ВС СССР принял постановление «О выводах и предложениях комиссий по проблемам советских немцев и крымско-татарского народа».
По словам Самарина, крымские татары в массе своей — работящие люди: садоводы, виноградари. В Краснодарском крае его поразили бескрайние поля виноградников, на которых трудились только женщины, и все они были крымскими татарками. А на крымском побережье представители этой нации ловили рыбу, солили ее в бочках и грузили на машины для дальнейшей отправки. То есть крымские татары были задействованы на самых тяжелых работах под палящим солнцем, констатирует бывший народный депутат СССР.
Самарин вспоминает, что почвенный покров на севере Крыма, где селились крымские татары, прибывшие ранее, составлял не более 12 сантиметров. Под ним — голый камень. Для строительства домов у людей не было ни кирпича, ни леса. Поэтому они снимали землю и спиливали каменные плиты. Затем остаток грунта насыпали на маленькие участки.
«Этим занимались в основном пожилые люди, — отмечает Самарин. — А молодые ребята говорили: "Куда нас поселили, ну зачем нам все это!" Они неплохо устроились в Узбекистане, имели нормальные дома и плодородные участки, занимались привычным делом. И вот приходилось все начинать с нуля, да еще в таких условиях. “Как решились на это наши отцы?” — рассуждали они. Но старшие, когда-то вывезенные из Крыма, были рады возращению и готовы к трудностям».
Самарин считает, что крымско-татарская молодежь была права в одном: их поселили, чтобы просто отделаться и отрапортовать об успехе кампании возвращения.
В ЦК КП Украины Самарину сказали: «А разве правильно сейчас выселять русских с побережья Черного моря?» При этом комиссия ставила вопрос не о выселении одних, а о подселении других — места там было достаточно. Но, как и сейчас, побережье было для избранных.
Янаев поручал Самарину проводить встречи комиссии в свое отсутствие.
«В нем жило понимание, что [добиться весомого результата] все равно не дадут, найдут какую-нибудь формалистику, — резюмирует Самарин. — Большинство [руководителей] только делают вид, говорил он. Считаю, из правящей верхушки Янаев был ближе всего к массам».
По заверению Самарина, сам он испробовал все, что было возможно, разговаривал с Ельциным, связывался с США.
Наконец 11 июля 1990 года Совет Министров СССР принял постановление «О первоочередных мерах по решению вопросов, связанных с возвращением крымских татар в Крымскую область». Разрабатывать государственную программу переселения этих людей на полуостров предлагалось госкомиссии совместно с правительствами союзных республик, на территории которых они проживали, а также со всеми заинтересованными министерствами и ведомствами.
«Возвращение крымских татар в Крымскую область должно проводиться на добровольных началах, организованно и в соответствии с порядком и сроками, определенными в указанной программе», — говорилось в документе.
Крымско-татарская молодежь, собиравшаяся вернуться на историческую родину, ничего не знала о Крыме и не представляла всех тех сложностей, с которыми придется столкнуться. В идеализированных рассказах старшего поколения Крым представал волшебным островом, куда им необходимо только добраться — и сразу начнется счастливая и благополучная жизнь.
На деле же крымских татар не принимали на работу, пока они не сделают прописку, и не прописывали, пока не трудоустроятся, — люди оказывались в замкнутом круге. Местные власти запрещали нотариусам оформлять куплю-продажу домов, а уже заключенные сделки признавали недействительными.
Это не останавливало крымских татар, мечтавших любыми способами закрепиться на полуострове: они продавали свое жилье в Средней Азии, часто сильно ниже рыночной стоимости, и уезжали в Крым, где им, наоборот, нередко приходилось переплачивать. Люди разбирали все жилье, какое только было доступно, селились и в степных районах, и в горных селах, и в городах, и, кому везло, на побережье. Старики находили свои дома, которые когда-то покинули детьми, и просили новых хозяев показать им родной сад, свою детскую комнату. Чаще всего им шли навстречу, и тогда прожившие всю жизнь в изгнании люди не могли сдержать слез.
Постсоветские украинские власти наотрез отказывались выделять землю под жилищную застройку, объясняя свое решение перенаселенностью Крыма. Тогда крымские татары самовольно занимали пустыри, облагораживали территорию, ставили палатки и времянки, а затем начинали возводить дома. Самострои росли как грибы после дождя. Однако узаконить землю не удавалось: городки окружала милиция, приезжали бульдозеры и ровняли их с землей.
Оставшиеся у разбитого корыта люди злились и радикализировались, но не уезжали. Как правило, после каждого сноса городок возводили заново. На первых порах жили без света, газа и водоснабжения, стирали в речках, на одном топчане и ели, и спали.
Власти независимой Украины уже не могли повлиять не процесс заселения Крыма — люди прибывали, заселяли невостребованную местность, не брезговали заброшками. Со временем в такие городки проводили свет, жители сами выкапывали колодцы и как-то обустраивались, создавая себе более-менее достойные условия. Постепенно крымские татары встроились в размеренную жизнь полуострова, жители которого кормились за счет сельского хозяйства и туризма. В городах и селах все чаще звучала крымско-татарская речь.
Одна женщина вспоминала, что соседка ежедневно доносила на ее детей в милицию — будто бы они ночью расхаживают по селу и что-то прячут в подвалах. Со временем, однако, все присмотрелись друг к другу — и отношение поменялось.
После перехода Крыма под российскую юрисдикцию в 2014 году президент Владимир Путин подписал указ о мерах по реабилитации крымско-татарского народа и государственной поддержке его возрождения и развития.
По состоянию на 1993 год в Крыму проживали 204 тысячи крымских татар. Согласно переписи 2021 года, их численность на полуострове составляет более 250 тысяч человек. Еще несколько тысяч живут в других регионах России.