«Он — вершина» Работами Рублева восхищается весь мир. Как они изменили представление о русском искусстве?
10:44, 10 июля 2025
Преподобный Андрей Рублев — первый художник, причисленный к лику православных святых. Он создал собственную иконописную школу, а его «Троица» входит в число шедевров мирового искусства. О событиях жизни Андрея Рублева не известно почти ничего, но то, каким он был, мы хорошо знаем. Об этом нам рассказывают его работы. О великом русском иконописце, чье искусство вне времени и сегодня остается не менее актуальным, чем шесть веков назад, «Лента.ру» рассказывает в рамках проекта «Жизнь замечательных людей».
«Самое убедительное доказательство бытия Божия»
В нижнем ряду иконостаса Троицкого собора Свято-Троицкой Сергиевой лавры справа от Царских врат располагается самая удивительная и таинственная икона русского православия. Она не прославилась мироточением, чудесами исцеления больных и расслабленных, ее не возили воины по полям сражений, но выдающийся православный философ и богослов Павел Флоренский полагал, что именно рублевская «Троица» — «самое убедительное доказательство бытия Божия». И даже еще конкретнее:
Если есть «Троица» Андрея Рублева — значит, есть Бог
В этой небольшой по размеру иконе (ее высота 139 сантиметров, ширина — 112, толщина доски 3 сантиметра), как в конденсаторе постоянной емкости, вот уже более шести веков хранится мощная сила духовной энергии. Не воинственная, не осуждающая человека за его слабости и грехи, а сила добра, любви, гармонии и покоя...
В «Троице» Андрей Рублев достиг идеального равновесия содержания и формы, духовного наполнения образа с его материальным воплощением. Яркая, светлая, легкая, безупречная по композиции и идеальная по рисунку, «Троица» радикально отличается от привычного ряда суровых и темных ликов русских икон.
Мы привыкли к тому, что православная икона представляет Бога грозным судьей, который все видит, все о тебе знает, его не обманешь, у него не забалуешь. Его следует бояться. Боишься — значит уважаешь. И когда ты поворачиваешься спиной к алтарю и идешь к выходу из храма, Спас провожает тебя грозным взглядом — иди с Богом, но бойся, не балуй, не греши…
Рублевская «Троица» не о страхе и расплате, она о любви и утешении, о гармонии внутреннего мира, нравственной чистоте и душевном равновесии, о спокойной сосредоточенности и легкой грусти. Сергий Радонежский завещал иконнику написать так, «дабы воззрением на Святую Троицу побеждался страх ненавистной розни мира сего». И Андрей Рублев этот завет исполнил.
Что значит «Троица» для современного поколения? Об этом говорит епископ Скопинский и Шацкий Питирим:
Святая Троица — это символ единства в Боге. Символ достижения единства, «преодолев ненавистную рознь мира сего», как завещал святой Сергий. Вся Русь веками притекала к этой иконе, как к объединяющему началу. И очень важно, что «Троицу» вернули [из Третьяковской галереи] в Троице-Сергиеву Лавру. Особенно теперь, когда мир разделяется, а мы в нем должны быть едины. Все человечество должно быть едино, именно об этом Спаситель молился перед распятием
Сокровище, спрятанное на наших глазах
Пять веков мир почти ничего не знал ни о древнерусской иконописи, ни об Андрее Рублеве. В старину иконы традиционно покрывали слоем олифы, которая со временем темнела — отсюда и темные лики древних святых. Когда изображение становилось практически неразличимыми, иконы «поновляли», а по сути, писали их сверху заново. Со временем менялись вкусы, техника письма, система ценностей, и в результате от первозданного замысла и его воплощения уже мало чего оставалось.
Нередко «черные доски» — так древние иконы называл замечательный русский писатель Владимир Солоухин — просто выбрасывали, заменяя новыми. Так практически погиб иконостас работы дружины Андрея Рублева в Успенском соборе Владимира.
В 1767 году императрица Екатерина II при посещении собора обратила внимание на старинный иконостас с почерневшими от времени и едва различимыми иконами. На ремонт храма и замену иконостаса она выделила 14 тысяч рублей. Иконостас разобрали, а то, что было получше, продали в село Васильевское Шуйского уезда Владимирской губернии. Там в 1918 году его чудом уцелевшую часть нашел один из создателей Центральных реставрационных мастерских в Москве Игорь Грабарь. На месте рублевского иконостаса в храме появился новый — роскошный, в духе «елисаветинского барокко».
Но то, что столетиями губило древнерусскую иконопись, частично ее и хранило. В конце XIX века реставраторы научились «раскрывать» старинные иконы, снимая слои олифы и поздних «поновлений», чтобы открыть первоначальную живопись. Это был клад, много веков хранившийся буквально у нас на глазах, но никем ранее не замеченный. Как по волшебству из исторического небытия стали возвращаться шедевры древнерусского искусства — иконы и фрески, а вместе с ними и имена некоторых живописцев.
У мастеров иконописи было не принято подписывать свои работы. Сведения об авторах мы узнаем из немногих сохранившихся письменных источников, в которых упоминаются только самые выдающиеся иконники: Феофан Грек, Даниил Черный, Андрей Рублев. Так в «Сказании о святых иконописцах» упомянуто, что именно Андрей Рублев исполнил «Троицу» по просьбе игумена Никона, тогдашнего настоятеля Троице-Сергиевой лавры, «в похвалу отцу своему Сергию Радонежскому».
Постижение ремесла
Документальных свидетельств о жизни Андрея Рублева ничтожно мало. Неизвестно даже имя, данное ему при рождении. Андрей — его второе, монашеское имя.
Родился он около 1360 года и почти наверняка в средней полосе России, в местах, которые мы теперь называем Подмосковьем. С подмосковными обителями связана и его монашеская жизнь. Нет точных сведений и о том, из какого сословия он вышел. Определенные предположения об этом можно сделать из фамилии. «Рубель» — инструмент, применявшийся при выделке кож. Так что, возможно, предками иконописца были кожевенники. Но сведений об отце и матери Рублева и их именах история не сохранила.
Есть, правда, в собрании Третьяковской галереи икона с надписью на обороте доски «Аз писал многогрешный сию икону Андрей Иванов сын Рублев великому князю Василию Васильевичу лета 1425». Вот только икона эта XVI века. Но, хотя подпись явно поддельная, она может быть косвенным свидетельством, что отца художника звали Иваном.
Как и у кого учился юный Рублев мастерству, мы не знаем. Но учиться пришлось многому. Это сегодня художник может пойти в магазин и купить холст, кисти, краски и все остальное, что ему может понадобиться, а еще проще — заказать по интернету с доставкой на дом. Во времена ученичества Рублева иконники делали все сами.
Сначала для будущей иконы нужно было выбрать тонко вытесанные доски без единого сучка — иначе ее потом разорвет. Чаще всего это была липа. Теслом вырубались пазы для шпонок, крепко и плотно скрепляющих доски сзади. На лицевой стороне выдалбливался ковчег — неглубокая полость с бортиками, в которой, как в рамке, и будет находиться изображение.
На поверхность ковчега наносился горячий рыбный клей, сваренный из осетровых пузырей, и к нему клеилась паволока — чистый белый холст. На паволоку клали несколько тонких слоев левкаса — растертого в пух белого, как снег, мела, смешанного с рыбным клеем в известной пропорции. После того как грунт высыхал, его тщательно полировали пучком высушенного хвоща. Заготовка для иконы готова.
В каменных ступках толкли и растирали до состояния пудры сухие краски. Смешивали с водой, процеживали… Для связывания красок добавляли яичный желток, но не всегда и не во все. Для прозрачности использовали вишневую камедь — золотистую смолу, выступающую жарким летом на старых вишнях. Для плотного и твердого мазка в краску добавляли осетровый клей. Тончайшая, тоньше самой тонкой бумаги, золотая фольга клеилась чесноком на места будущих «венцов» (нимбов) и на «свет» (фон).
Учеником Рублев должен был освоить всю эту премудрость, и только затем ему разрешали класть аккуратными мазками краску на фон.
Отношения учителя и ученика регулировались правилами. Правила эти позже вошли в «Стоглав» (1551 год). В нем, в частности, говорилось, что смертным грехом считается, если учитель сознательно утаивает от ученика что-либо из своих знаний, скрывает его талант или из зависти станет его приуменьшать и унижать ученика.
Согласно «Стоглаву», иконником не мог быть сквернослов, заносчивый, драчливый, грубый или нечестный человек
«Святое ремесло» определяло и место художника в обществе. Ему оказывали почет не меньший, чем носителям церковного сана.
Страшный суд как путь к грядущему блаженству
Первое упоминание об Андрее Рублеве в летописи появилось только в 1405 году. Оно свидетельствовало, что Феофаном Греком, старцем Прохором и чернецом (монахом) Андреем Рублевым был расписан Благовещенский собор в Московском Кремле.
Когда именно Рублев был пострижен в монахи, мы не знаем. Это могло быть и в ранней молодости и незадолго до упоминания в летописи. Исследователи полагают, что произойти это могло в любой год с 1380-го по 1405-й.
Известно, что в Благовещенском соборе Рублев расписывал фресками стены и потолок храма, но затем здание было перестроено, и фрески не сохранились. А вот относительно авторства иконостаса, в котором сохранились два аутентичных ряда, есть весьма существенные разногласия. После раскрытия икон стало очевидно, что их писали три мастера.
По манере письма деисусный чин (ряд) иконостаса явно принадлежит работе Феофана Грека. Кроме четырех икон, в которых отчетливо видна русская школа, — в них больше мягкости и ясной простоты.
Праздничный чин, по мнению исследователей, написан двумя иконописцами русской школы. Первый из них (предположительно, старец Прохор), превосходный мастер, пишет добротно, продуманно, но в старом архаичном стиле, как писали художники уходящего поколения с сильным влиянием греческой традиции, а другой мастер (предположительно, Андрей Рублев) работает уже по-новому. Колорит его икон строится на ярких и необычных гармоничных сочетаниях, характерных для работ позднего Андрея Рублева.
В живописи второго мастера, который тесно связан с первым некоторыми общими свойствами и, главным образом, композицией икон, чувствуется много нового. Это художник с живой и яркой индивидуальностью. Он любит сильные, яркие краски — розовато-красные, малахитово-зеленые, лиловые, золотисто-охряные… Он пользуется цветом с таким безупречным чутьем, что оставляет далеко за собой современников. В его иконах краска уподобляется драгоценному эмалевому сплаву. Иконы праздничного ряда, которые можно приписать Рублеву, овеяны настроением особой мягкости…
По совокупности признаков Рублеву приписываются семь икон Благовещенского собора: «Благовещение», «Рождество Христово», «Сретение», «Крещение», «Воскрешение Лазаря», «Вход в Иерусалим» и «Преображение».
Благовещенский иконостас стал основным источником изучения творчества и взаимоотношений двух величайших мастеров иконописи европейского Средневековья — позднего Феофана Грека и раннего Андрея Рублева. Великого учителя и гениального ученика.
Второй раз в летописи Рублев упоминается в 1408 году, когда он делал росписи с Даниилом Черным в Успенском соборе во Владимире. Прошло всего три года, не стало учителя — Феофана Грека, у Андрея появились свои помощники и ученики, полностью сформировался его индивидуальный стиль письма. Авторство сохранившихся фресок Успенского собора и иконы Богоматери Владимирской «Умиление» в этом случае уже не подлежит сомнению.
Изображения, сохранившиеся в западной части Успенского собора, относятся к многосоставной композиции «Страшного суда». Традиционно в сценах Страшного суда иконописцами изображалась грозная расправа над грешниками. В трактовке Андрея Рублева суд превращается в светлый праздник торжества справедливости, утверждающий духовную ценность человека. Андрей Рублев показывает:
«Страшный суд» не как устрашающее наказание, а как путь к грядущему блаженству человечества. В изображении апостолов и ангелов со всей силой сказалась такая особенность живописной манеры Рублева, как рафинированное чувство ритма, строящегося на многообразно варьирующих гибких и плавных контурах
В южном своде собора Рублев создал фреску «Шествие праведных в рай». Эта композиция и отдельные ее образы считаются еще одним шедевром мастера. В «Шествии праведных» в полной мере воплотились опыт и мастерство пятидесятилетнего (хотя точный возраст Рублева неизвестен) художника.
«Есть в рублевских ликах владимирских росписей две особенности, — пишет Валерий Сергеев, автор книги «Рублев» («Молодая гвардия», 1981 год). — Андрей не отступал от сложившегося веками типа того или иного лица. Каждый человек у него узнается, и вместе с тем в этих лицах что-то неуловимо русское — доброта, мягкость, открытость. И еще — его старцы очень похожи на детей — та же кроткая беззащитность, чистая прозрачность взгляда».
Из иконостаса Успенского собора Владимира (того самого, что велела убрать и заменить Екатерина II) сохранилось несколько икон московской школы, авторство которых с большой долей вероятности приписывается Андрею Рублеву. И среди них такие шедевры, как «Благовещение» «Вознесение», «Крещение», «Спас в силах», «Сошествие в ад».
Работы Рублева во Владимире (1408-1410) свидетельствуют, что в это время он уже был зрелым мастером, стоявшим во главе созданной им школы живописи.
Слава иконописца
После 1408 года мы в течение 14 лет не находим письменных упоминаний об Андрее Рублеве. Какие храмы и где он расписывал фресками, какие иконы писал, мы не знаем. Как инок он должен был жить в одном из близких к Москве монастырей. По всей видимости, в Спасо-Андрониковом.
В 1422-1423 годах игуменом Троице-Сергиева монастыря Никоном Радонежским был воздвигнут собор «в честь и похвалу» основателя монастыря преподобного Сергия Радонежского. Во время строительства собора были обретены нетленные мощи святого. Об этом мы узнаем из жития Сергия, составленного Епифанием Премудрым, иеромонахом Троице-Сергиева монастыря. От того же Епифания мы узнаем, что игумен Никон упросил («умолени быша») Андрея и Даниила расписать новый храм и создать иконы для его иконостаса.
«Умолени быша» говорит о славе иконописцев, которые уже брались только за самые значительные заказы. Роспись стен и сводов началась, когда новый собор просох, а иконы могли быть готовы раньше.
Иконостас Троицкого собора Троице-Сергиева монастыря — третий памятник, достоверно относящийся к рублевской традиции. Иконы Троицкого собора были выполнены московской артелью иконописцев под руководством Андрея Рублева и Даниила Черного, предположительно, в 1425-1427 годах.
Это единственный живописный ансамбль XV века, сохранившийся в том самом месте, для которого он и был изначально предназначен. Поэтому важным событием стало возвращение в 2024 году иконы «Троица» на ее историческое место в нижний местный чин иконостаса, для которого она и была написана.
Из-за особого архитектурного устройства собора — стены и столбы его слегка наклонены внутрь — создается ощущение укрытости внутреннего пространства, его защищенности, надежности убежища. Для Руси начала XV века, уже больше полутора сотен лет подвергавшейся систематическим набегам и разорению со стороны Золотой Орды, это ощущение было особенно важным. Пришедшие в храм и обратившие свои мольбы к Богу люди должны были чувствовать себя в безопасности. Это чувство призвана была вызывать и иконная живопись.
Организация интерьера и ритм иконостаса Троицкого собора настраивают на тихое, сосредоточенное размышление, на то особое, созерцательное состояние, которое было идеалом московской религиозной жизни XV века и которое большими мастерами передается в каждой иконе Троицкого иконостаса
После окончания работ в Троицком соборе Андрей и Даниил вернулись в Андроников монастырь. Пахомий упоминает об их возвращении, тамошних работах и скорой смерти обоих. Произошло это, по всей видимости, между 1428 и 1430 годами.
Пять с половиной веков спустя, в 1988 году, Поместным собором Русской православной церкви Андрей Рублев был канонизирован в лике преподобных святых.
«Пластика форм, идеальная соразмереность пропорций…»
Рассказ о творчестве Андрея Рублева был бы неполным без упоминания о книжных миниатюрах его работы. В первую очередь это Евангелие Хитрово — расписное Евангелие конца XIV века. Свое название оно получило от владельца — боярина Богдана Хитрово, получившего его в подарок от царя Федора Алексеевича. Происхождение рукописи относят к московской школе Феофана Грека, а авторство ряда миниатюр приписывают Андрею Рублеву. Одна из них даже получила закрепившееся в литературе название «Ангел Рублева».
По мнению историка древнерусского искусства, доктора искусствоведения Энгелины Сергеевны Смирновой:
Этим миниатюрам присущи те же качества, что и бесспорным произведениям Рублева — «Троице» и фрескам 1408 года: пластика форм, идеальная соразмереность пропорций, красота сверкающих драпировок, уверенное владение всей системой византийской художественной традиции и вместе с тем — использование по-русски цельной, обобщенной линии силуэтов, светлых и сильных красок
Рукопись была украшена драгоценным окладом и передана Хитрово в дар Троице-Сергиевой лавре, где она хранилась в алтаре до 1920 года. В настоящее время Евангелие Хитрово находится в собрании Российской государственной библиотеки.
Многими исследователями авторству Андрея Рублева приписываются и миниатюры еще двух рукописных памятников: Морозовского Евангелия (около 1405-1415 годов) и Андроникова Евангелия (1420-е годы). Их миниатюры во многом повторяют Евангелие Хитрово.
«Рублева уже никто и никогда не превзойдет. Он — вершина»
В 1966 году на киностудии «Мосфильм» Андрей Тарковский закончил работу над историко-философской драмой «Андрей Рублев» (первоначальное название — «Страсти по Андрею»). Фильм состоял из вступления и восьми новелл, рассказывающих о жизни иконописца. Эта работа стала событием в кинематографическом мире и была признана одним из лучших произведений выдающегося советского режиссера. И сегодня фильм стабильно входит в списки и рейтинги лучших в истории мирового кино (8,0 в рейтинге IMDb).
В «Андрее Рублеве» впервые в советском кинематографе был представлен эпический взгляд на духовную и религиозную сторону средневековой Руси. Религиозно-философская проблематика фильма не понравилась советским чиновникам. Фильм подвергся цензуре, был сокращен и перемонтирован. В ограниченный прокат он вышел в 1971 году, а полностью восстановлен и показан широкому зрителю только в 1987-м, уже после смерти режиссера (29 декабря 1986 года).
Критиковали «Андрея Рублева» не только чиновники от культуры. Так, Александр Солженицын считал, что Тарковский упростил и исказил духовную атмосферу рублевского времени. По мнению знаменитого писателя, «вместо подлинной христианской духовности» через весь фильм проходит «несердечность».
В связи с этим интересно мнение ректора Московской духовной академии Троице-Сергиевой лавры (2019-2020 годы) епископа Скопинского и Шацкого Питирима:
— Я категорически не согласен с той трактовкой, которую дает Тарковский в фильме «Андрей Рублев». Конечно, это кинематографический шедевр, но содержательно, это, конечно, не Андрей Рублев, а Андрей Тарковский. Андрей Рублев в первую очередь преподобный, когда он писал икону «Троица» он уже был бесстрастный. Это очень важно для иконописца. Чтобы писать то, что неизобразимо, человек должен находиться в аскетическом подвиге и особо строго следить за помыслами, потому что иконописец изображает не земной мир, а царство небесное.
Икона — это окно в мир Божий, и пишется она при помощи божественной благодати. Когда Андрей Рублев писал «Троицу и другие свои иконы, он был уже преподобный, был уже святой. А у Тарковского это борение страстей, сомнения, метания. Это просто клевета на святого
— Не так много работ Андрея Рублева дошли до нашего времени, но это непревзойденные шедевры, — говорит епископ Питирим. — Когда в начале XX века научились раскрывать древнерусские иконы, все ахнули. Потому что начиная с XVII века, с Симона Ушакова, иконы уже были живоподобными, они изображали уже человека. А это уже не икона, а художество. Не духовное, а душевное, человеческое, земное. А иконописный канон, он другой. Поэтому Рублева уже никто и никогда не превзойдет. Он — вершина.