«Позор предателю!» 35 лет последнему съезду КПСС. Как партия билась в агонии перед развалом СССР и что тогда сделал Ельцин?

2 июля 1990 года в Москве начал работу XXVIII съезд КПСС — как вскоре выяснилось, последний в истории страны. Президент СССР Михаил Горбачев переизбрался на пост генерального секретаря ЦК, победив ортодоксального коммуниста из Сибири Теймураза Авалиани, а лидер российских демократов Борис Ельцин со скандалом вышел из партии. Вожди Союза тогда назвали главной целью КПСС переход к рыночным отношениям, хотя многие плохо понимали суть экономических преобразований и очень их боялись. 35 лет назад партия окончательно раскололась на тех, кто поддерживает радикальные реформы, и на консерваторов, обвинявших генсека в отказе от коммунистической идеологии. И Горбачев, и Ельцин стали для оппонентов предателями. «Лента.ру» — об предсмертной агонии Коммунистической партии Советского Союза.

«Когда он шел по проходу, на него шипели»

Предпоследний день XXVIII съезда КПСС в Кремле подходил к концу, когда Борис Ельцин, подняв руку, попросил слово и вышел к трибуне. В зале установилась мертвая тишина, все понимали: сейчас что-то произойдет.

«В связи с избранием меня председателем Верховного Совета РСФСР и огромной ответственностью перед народом и Россией, с учетом перехода общества на многопартийность, я не смогу выполнять только решения КПСС», — пробасил он и объявил о своем выходе из партии.

В зале раздались крики: «Позор! Позор! Позор! Позор предателю!», кто-то скептически качал головой, некоторые аплодировали. Порыв российского лидера поддержали Анатолий Собчак, Гавриил Попов и другие демократы.

Демарш Ельцина, который одни сочли подвигом, а другие — популистским трюком, стал главным событием последнего в истории съезда разваливавшейся партии. Его примеру в 1990 году последовали еще четыре миллиона человек.

«Нам обрыдла тогда вся эта идеология»

Съезды партии проводились не реже одного раза в пять лет и задавали вектор развития страны на ближайшее будущее. Они были, бесспорно, главным событием внутриполитической жизни Советского Союза: партийные органы и делегаты долго готовились, прежде чем собраться во Дворце съездов, составляли доклады, пытались угадать настроения первых лиц. Одни боялись и не хотели перемен, другие надеялись на них и ждали.

«Не знать о решениях съезда было невозможно, даже если совсем этого не хотелось, — говорит «Ленте.ру» один из бывших комсомольцев. — На телеке тогда — полторы программы, и там, конечно, транслировали выступления. Газеты писали только о съезде. В общем, не спрятаться».

При этом отношение к КПСС, по наблюдению очевидцев эпохи, менялось не в лучшую сторону. Романтику 1960-1970-х годов сменил скепсис 1980-х. Ухудшение ситуации в СССР подрывало веру миллионов советских граждан в коммунизм. От съезда к съезду КПСС торжественно подтверждала намерение приложить все силы к тому, чтобы повысить уровень жизни людей. Однако терпение народа лопнуло: он все чаще проявлял недовольство ростом цен, качеством и хроническим дефицитом товаров.

Но на волне широкого недовольства бездействием государственных органов, падением порядка и дисциплины все громче звучали голоса, призывавшие положить конец «демократическим играм» и вернуться к «жесткой руке». Они исходили как от тех, кто ностальгировал по прошлому, так и от людей, разочаровавшихся в способности власти организовать дело и добиться результатов в новых условиях перехода к демократии.

Массово покидать партию начали еще за год до съезда. Характерными признаками 1990 года стал продовольственный кризис, пустые полки и нескончаемые очереди. В конце мая глава правительства Николай Рыжков предложил план поэтапного перехода к регулируемой рыночной экономике. Это только осложнило обстановку.

Демократы добились отмены 6-й статьи Конституции СССР о руководящей роли КПСС. Монополии партии на абсолютную власть в стране настал конец.

Связи между партийной идеологией и необходимыми экономическими и социальными реформами были разорваны, что вроде бы давало шанс для их проведения.

«Освобождаясь от несвойственных ей функций, КПСС сосредоточивает свои усилия на разработке теории, программ действий, на организаторской и воспитательной работе, консолидации общества, на осуществлении кадровой политики, — сообщалось в постановлении ЦК. — Партия сможет успешно выполнить свою задачу в новых условиях, осуществляя глубочайшую демократизацию, основой которой должна стать власть партийных масс».

Привычная система координат разительно менялась на глазах, и когда люди осознали, что крупнейшую союзную республику возглавляет не коммунист, это поразило не так сильно, как могло бы, например, в 1980 году.

«В стране формируется легальная и организованная оппозиция, интеллигенция, особенно молодая, устремляется в ее ряды, — описывал обстановку в стране главред «Известий» Иван Лаптев. — Оппозиция принимает сторону Ельцина хотя бы уже потому, что Горбачев все еще остается генсеком ЦК КПСС. Его постоянные напоминания о том, что это партия начала перестройку, что она взяла на себя ответственность за результаты, только раздражают, воспринимаются как попытки сохранения прежнего положения КПСС».

Формирование многопартийной политической системы завершилось 9 октября 1990 года, когда Горбачев подписал закон «Об общественных объединениях», согласно которому в СССР разрешалось регистрировать некоммунистические политические организации.

Одним казалось, что КПСС, стремительно утрачивая авангардные позиции, превращалась в аморфную и безвластную структуру. Другие, напротив, считали, что компартия остается бюрократической и консервативной силой, руководство которой в любой момент готово повернуть вспять.

«Делегаты съезда, да и все общество ждали ответа на вопрос: какой же должна быть сама КПСС, в чем смысл ее обновления?» — вспоминал Горбачев.

«Отомстить самим себе за 70 лет страха и молчания»

Даже открытие съезда выглядело довольно нелепо. Подошедший к микрофону шахтер из Магаданской области призвал объявить отставку ЦК и Политбюро за провал всех реформаторских начинаний. На мгновение Горбачев утратил дар речи, но быстро пришел в себя и неуверенным голосом предложил «вернуться к этому вопросу» позже.

Более 4500 делегатов съезда, маститые политики и труженики из регионов, хотели услышать от президента СССР, каким путем намерена двигаться страна в следующие пять лет. Предложенная Горбачевым стратегия сводилась к тому, чтобы, оставаясь в рамках существующего социалистического строя, углублять экономические и политические реформы для преодоления кризиса. В общем, принять временное программное заявление и начать работу над очередной программой партии.

«В программном заявлении съезда обосновывается прежде всего необходимость движения к рынку и многоукладной экономике, развитие же социалистических общественных отношений отодвигается на второй план, — отмечал Анатолий Лукьянов. — Такой подход, естественно, не устраивал не только ЦК. Правда, на съезде не получили поддержки ни ортодоксы во главе с Лигачевым, ни сторонники социал-демократической ориентации, требовавшие прямой поддержки частного предпринимательства, во главе с Яковлевым».

На съезде остро критиковали предыдущий состав Политбюро и Секретариата ЦК. Делегаты, как бы разом позабывшие о нормах партийной этики, делали то, что многие годы было не принято: публично излагали собственные взгляды на происходящее в стране, не особенно считаясь с тем, как это соотносится с генеральной линией партии. Впрочем, такой линии фактически уже не существовало.

Александр Яковлев сравнил XXVIII съезд с пьяным мужиком, заблудившимся по дороге к дому: падает, поднимается, снова ползет и все время матерится.

На взгляд архитектора перестройки, циничная схватка за власть начисто заслонила заботу о будущем страны и конкретные проблемы, стоявшие перед государством в сложный переходный период.

Президент против лидера стачкома

Избрание Горбачева президентом СССР в марте 1990-го позволило его оппонентам поставить вопрос о том, правомерно ли занимать сразу две должности. Победить в этой борьбе им, однако, не удалось. По мнению самого Горбачева, попытка разделить два поста могла привести к двоевластию в стране и к тому, что партийная номенклатура «опять возжаждет поставить под свой прямой контроль государственные структуры».

Робко и неуверенно, но все же обсуждалась необходимость смены лидера партии. И все-таки Горбачеву удалось добиться поддержки своего курса: его переизбрали генеральным секретарем партии на второй срок. Причем он победил не на безальтернативной основе.

Авалиани вообще славился смелыми поступками. Еще работая директором обувной фабрики, он написал письмо Леониду Брежневу, призвав его немедленно уйти в отставку, поскольку он, мол, уже не способен управлять страной.

Изначально съезд выдвинул на пост генсека восемь кандидатов. Среди них были такие громкие имена, как Александр Яковлев, Эдуард Шеварднадзе и Вадим Бакатин. Их включение в списки, однако, было скорее формальностью: ближайшие соратники Горбачева вряд ли посмели бы всерьез поспорить со своим боссом. Взяли самоотвод и другие претенденты. А вот Авалиани, которого называли борцом за чистоту партии и верность ленинским принципам, решил идти до конца.

В итоге Горбачев собрал 75 процентов голосов делегатов съезда; Авалиани отдала предпочтение группа делегатов из 501 человека. Но с этого момента лидер СССР начал терять рычаги влияния в партии. После съезда на пленумах ЦК КПСС регулярно звучала резкая критика в адрес Горбачева и неоднократно ставился вопрос о его отставке.

В качестве трофея победитель затребовал ввести пост заместителя генсека, которого в партии никогда не существовало. После избрания президентом СССР Горбачев уделял делам КПСС все меньше внимания и нуждался в заме, который в его отсутствие занимался бы решением текущих вопросов и вел заседания Секретариата. Он предложил избрать на эту роль председателя Верховного Совета Украины Владимира Ивашко. Особых возражений у съезда не возникло, но в кулуарах недовольно шептались: генсек, мол, выдергивает из союзной республики руководителя, который в сложное для страны время успешно справляется со своей работой, ради того, чтобы взвалить на него собственные обязанности. Этот шаг еще сильнее ударил по популярности Горбачева. А на освободившееся в Киеве после Ивашко место заступил будущий первый президент Украины Леонид Кравчук.

На должность заместителя генсека претендовал и лидер консервативного крыла в партии Егор Лигачев, которого негласно считали вторым человеком в стране. Его попытка, однако, с треском провалилась, делегаты съезда не захотели или не осмелились за него проголосовать. Чувствительное поражение надломило Лигачева, а окончательно добило его исключение из состава Политбюро. Он отошел от дел и больше не играл серьезной роли в политике.

В начале августа 1991-го протеже Горбачева Ивашко перенес серьезную операцию и не принимал активного участия в эпохальных событиях, но ему было суждено остаться в истории в качестве последнего генерального секретаря ЦК КПСС, пусть и с приставкой и. о.: на излете существования партии должность перешла к нему после отставки Горбачева. В отличие от большинства тогдашних партийных руководителей, имевший проблемы со здоровьем Ивашко рано ушел из жизни и унес многие тайны на тот свет.

«В чиновничье-бюрократическом болоте»

Помимо прочего, XXVIII съезд запомнился избранием рекордного по численности состава Центрального комитета КПСС, то есть высшего партийного органа в промежутках между съездами. Членами ЦК стали аж 412 человек, в том числе писатель Чингиз Айтматов, актеры Михаил Ульянов и Николай Губенко, драматург Александр Гельман, ряд крупных ученых. Секретарем ЦК партии по идеологии избрали бывшего первого секретаря Северо-Осетинского обкома СССР Александра Дзасохова, по международным вопросам — Геннадия Янаева.

«Казалось, что съезд разрешил многие проблемы, сделал крупный шаг вперед в обновлении теории, политики и практической деятельности партии, открыл тем самым новые возможности для ее деятельности в направлении демократизации общества и решения насущных проблем страны», — так виделась ситуация одному из ближайших соратников генсека Вадиму Медведеву.

11 июля 1990-го, за два дня до закрытия съезда КПСС, более чем на 100 шахтах Донбасса прошли забастовки, участники которых требовали отставки главы правительства Рыжкова, закрытия парткомов на предприятиях и национализации имущества КПСС. Премьер впоследствии полагал, что нужно было создать внутри партии два крыла — демократическое и «классическое». По его мнению, к началу съезда в КПСС уже не было единства, как в прошлом, а были только «разброд и шатания».

В начале 2000-х Александр Яковлев заключал:

Еще одним значимым событием съезда стало утверждение в Уставе партии 22-го параграфа, который фактически узаконил федерализацию КПСС, провозгласив самостоятельность республиканских партийных организаций и предоставив им право разрабатывать собственные программные и нормативные документы. По сути КПСС перестала быть единой политической партией.

Отныне состав Политбюро ЦК КПСС формировался не из тех, кто занимал высшие должности в СССР и прямо влиял на жизнь государства, а из людей уровня первого секретаря компартий союзных республик и ниже.

«Утвержденный XXVIII съездом новый Устав партии и "федеральная" структура Политбюро сразу же обрекли его на малую работоспособность, — констатировал Лукьянов. — Достаточно перелистать протоколы Политбюро и Секретариата ЦК того времени, чтобы убедиться, что круг решаемых ими вопросов сузился до минимума. Партия становилась бездействующей, в значительной мере обезглавленной организацией. Она была неспособна уже противостоять как праволиберальным тенденциям, так и возможным путчистским устремлениям сторонников "жесткой руки"».

Консерваторы скажут, что гибель СССР предопределили именно делегаты XXVIII съезда, голосовавшие за Горбачева.